– Садитесь, пожалуйста. Хотите чаю или кофе? – Хозяйка перевела взгляд с Галиано на меня.
Мы оба отказались.
– Скажите же, детектив, что у вас хорошие новости.
– Боюсь, у меня их нет, – мягко ответил Галиано.
Краска отлила от ее лица. Улыбка дрогнула, но не угасла.
– Но и плохих тоже нет, – поспешно добавил он. – Просто хотелось связаться с вами, проверить кое-какие факты и узнать, не произошло ли чего-нибудь со времени нашего последнего разговора.
Она опустила руку на подлокотник, откинувшись на спинку кресла.
– Я пыталась, как могла, но в голову не приходит ничего, кроме того, что я вам уже рассказывала.
Несмотря на все ее усилия, улыбка исчезла с ее лица, и она потянула за нить, что болталась в обивке кресла.
– Ночами не сплю, раз за разом вспоминая прошлый год. Я… мне трудно говорить, но я, похоже, упустила многое из того, что происходило прямо на моих глазах.
– Шанталь переживала трудные времена. – Тон Галиано не имел ничего общего с тем, что я слышала в доме Херарди. – Как вы сами говорили, она не отличалась открытостью в общении с вами и вашим мужем.
– Мне следовало быть наблюдательнее, восприимчивее…
Лицо ее в обрамлении рыжих волос казалось мертвенно-белым. Лакированный ноготь бездумно перебирал нити обивки, словно управляемый из независимого источника.
У меня сжалось сердце от жалости к ней, и я попыталась найти слова утешения.
– Не вините себя, миссис Спектер. Никто из нас не в силах полностью контролировать своих детей.
Она перевела взгляд с Галиано на меня. Даже в тусклом свете я видела ее ярко-зеленые контактные линзы.
– У вас есть дети, доктор Бреннан?
– Дочь – студентка университета. Я знаю, как тяжело порой бывает с подростками.
– Да.
– Вы не против, если мы еще раз вернемся к некоторым вопросам, миссис Спектер? – спросил Галиано.
– Если это может хоть чем-то помочь…
Достав блокнот, он начал уточнять имена и даты. Все это время миссис Спектер бездумно теребила обивку: то топорщила, то разглаживала. Ноготь то и дело царапал ткань, подбрасывая в воздух волокна.
– Первый раз Шанталь арестовали в позапрошлом году в ноябре.
– Да, – бесстрастно ответила она.
– В отеле «Санта Люсия» в Первой зоне.
– Да.
– Второй раз – в прошлом июле.
– Да.
– В отеле «Белла Виста».
– Да.
– С августа по декабрь прошлого года Шанталь провела в Канаде, лечилась от наркотической зависимости.
– Да.
– Где?
– В реабилитационном центре возле Шибугамо.
Глядя, как тонкое волоконце планирует на пол, я вдруг вздрогнула, услышав знакомое название. Посмотрела на Галиано, но он, похоже, ничего не заметил.
– Это в Квебеке?
– На самом деле это лагерь в нескольких сотнях миль к северу от Монреаля.
Однажды я летала в Шибугамо на эксгумацию. Лес там был такой густой, что вид с самолета напоминал цветную капусту.
– Программа учит молодежь брать на себя ответственность за употребление наркотиков. Порой это тяжело, но мы с мужем решили, что так ей будет лучше. – Она слабо улыбнулась. – Отдаленное расположение гарантирует, что все участники пройдут полный курс терапии.
Допрос продолжался несколько минут. Я не сводила взгляда с красных ногтей.
– У вас есть ко мне вопросы, миссис Спектер? – наконец спросил Галиано.
– Что вам известно о найденных костях?
Детектив нисколько не удивился, что она знает о скелете из «Параисо». Вне всякого сомнения, связи мужа позволяли ей быть в курсе многого.
– Я сам собирался об этом упомянуть, но сообщить особо нечего, пока доктор Бреннан не закончит анализ.
– А вы можете что-нибудь сказать? – Взгляд ее переместился на меня.
Я поколебалась, не желая давать какие-то комментарии на основе фотографии и беглого осмотра возле отстойника.
– Ну хоть что-нибудь? – умоляюще спросила она.
Мое сердце матери боролось с разумом ученого. Что, если бы пропала Кэти, а не Шанталь? Что, если бы это я сейчас сидела, нервно теребя обивку кресла?
– Сомневаюсь, что это скелет вашей дочери.
– Почему? – Голос ее звучал спокойно, но пальцы двигались со сверхзвуковой скоростью.
– Женщина, которой принадлежит скелет, предположительно не белой расы.
– Гватемалка?
– Вероятно. Но до конца исследования это не более чем мое предположение.
– Когда это будет?
Я посмотрела на Галиано.
– Мы столкнулись с юридическим препятствием, – сказал он.
– А именно?
Галиано рассказал ей про Диаса.
– Почему этот судья так поступил?
– Неясно.
– Я объясню ситуацию мужу. – Она снова повернулась ко мне. – Вы добрая женщина, доктор Бреннан. Вижу по лицу. Merci.
Жена посла снова улыбнулась.
– Уверены, что не хотите чего-нибудь выпить? Скажем, лимонада?
Галиано отказался.
– Могу я попросить немного воды?
– Конечно.
Когда она вышла, я метнулась к столу, оторвала кусок клейкой ленты, подбежала к креслу миссис Спектер и прижала липкую сторону к обивке. Галиано молча наблюдал за мной.
Вернулась хозяйка, неся хрустальный стакан с ледяной водой и ломтиком лимона на краю. Пока я пила, она обратилась к полицейскому:
– Простите, что ничего больше не могу рассказать, детектив. Я пытаюсь. Честно.
В вестибюле она удивила меня просьбой:
– У вас есть визитная карточка, доктор Бреннан?
Я вытащила карточку.
– Спасибо. – Женщина отмахнулась от устремившегося к нам слуги. – С вами можно здесь связаться?
Удивившись, я написала ей номер моего взятого напрокат мобильного.
– Прошу, детектив: найдите мою девочку.
Тяжелая дубовая дверь захлопнулась за нашими спинами. Галиано молчал, пока мы не сели в машину.
– Вы что, решили обивку почистить?
– Видели ее кресло?
Он застегнул ремень и завел двигатель.
– «Обюссон». Дорогое.
Я показала ему клейкую ленту.
– На этом «Обюссоне» чья-то шерсть.
Он повернулся ко мне, держа руку на ключе:
