— А кто бы доказал обратное? — отпарировала Тилли. — Ты сам-то откуда знаешь, что мы не родственники? Семья у нас большая, что по одной линии, что по другой, а любимая пословица у всех одна: рука руку моет. И вообще, иногда надоедает говорить правду.
Они приехали на ферму, когда уже стемнело; Оуэн указал Дэниелу куда-то влево:
— Твой домик будет вон тот, за амбаром. Видишь свет?
— Кажется, там два домика, — ответил Дэниел.
— В домике поменьше будет жить Бешеный Билл, твой учитель, он приехал несколько дней назад. Мы с Тилли протопим дом и организуем что-нибудь перекусить, а ты пойди поздоровайся с ним.
— Если хочешь, — добавила Тилли.
— Увидишь, кто тут главный, — проворчал Оуэн, но было ясно, что сопротивление бесполезно.
Дэниел постучал, но никто не ответил. Он постучал погромче, и, поскольку ответа так и не последовало, открыл дверь:
— Можно?
После вопля: «Ну?» Дэниел вошел. Голый Бешеный Билл Вебер сидел по-турецки на полу и методично постукивал себя между глаз большим резиновым молотком. «Рад тебя видеть, Дэниел, — сказал Билл, не прекращая постукивания. — Я Билл Вебер. Будем вместе работать».
— Вы мой учитель? — ошарашенно спросил Дэниел.
Бешеный Билл метнул молоток в голову Дэниела.
Уклонившись, Дэниел услышал, как молоток просвистел мимо его уха, с глухим «токк» ударился о стену и несколько раз подскочил на полу, стуча деревянной ручкой. Дэниел поднял его, повернулся к Бешеному Биллу, но не швырнул в него молотком, а воскликнул:
— Зачем вы это сделали? Что вообще происходит?
Бешеный Билл внимательно посмотрел на него и, выдержав паузу, сказал:
— Дэниел, давай с самого начала договоримся: учитель здесь я, и мое дело — задавать вопросы, а твое — на них отвечать. Поэтому ты скажи мне, зачем я швырнул в тебя свой настройщик для мозгов.
— Не знаю, — сказал Дэниел. — Понятия не имею.
— Хорошо, — кивнул Бешеный Билл. — Это правильный ответ. Но с настоящего момента мы не будем делить ответы на верные и неверные.
— Ничего не понимаю, — признался Дэниел.
— И не будешь понимать еще как минимум год. Поэтому расслабься и делай то, что я тебе скажу. Тогда, возможно, в результате мы обойдемся минимальными взаимными повреждениями.
Год пролетел для Дэниела незаметно, колеса времени, умащенные маслом повседневных дел, крутились быстро. Он просыпался в четыре утра, после часовой утренней медитации завтракал вместе с Тилли, Оуэном и Бешеным Биллом в большом доме, до четырех дня работал по хозяйству; после вечерней медитации в шесть вечера ужинал, мыл посуду, если была его очередь; до 9.45 занимался своими делами, с 9.45 до 9.50 выслушивал наставления Бешеного Билла, медитировал перед сном и в 10.30 отправлялся спать.
Дела были разнообразные, так что заскучать Дэниел не успевал. Днем приходилось то клеймить скот, то скрести кухонный пол. Дэниел правил заборы, кормил коров, рубил дрова. То случался посев, то покос, то какая-нибудь затея вроде постройки коптильни. Хозяйством обычно занимались Оуэн, Тилли и Дэниел, Бешеный Билл под любым предлогом избегал контактов с коровами, считая их «хитрыми тварями и бессловесным оскорблением для свободного духа». Тилли и Оуэн с этим не соглашались — по мнению Дэниела, справедливо — и обстановка временами накалялась. Но когда однажды зимой напуганные грозой бычки сломали загон, Бешеный Билл вскочил в седло и всю ночь носился по метели, собирая стадо. Последних он пригнал домой уже после завтрака.
Трудно сказать, чем Оуэн был доволен больше: возвращением телят или видом Бешеного Билла, загоняющего их в стойло. «Ай да пастух», — ухмыльнулся он, встречая Билла у крыльца. «Иди к черту со своими выводами, — рявкнул тот. — Я хоть и фанатик, но не какой-нибудь там чистоплюй. Уж раз я здесь живу, так, понятное дело, помогу, когда приходится худо. Но на ваше долбаное хозяйство мне наплевать».
Медитации, как и домашние дела, походили одна на другую лишь по форме. Первое наставление Бешеного Билла было кратким:
— Утренняя медитация наполняет твой дух, вечерняя — дает понять, чем ты его наполнил, последняя — освобождает его. Скоро до тебя дойдет, что наполнение, понимание и освобождение суть одно и то же, но помни, что они могут быть одним и тем же лишь когда между ними есть разница. Не думай о цели, думай сквозь нее. Первую неделю мы будем медитировать вместе, и я покажу тебе позы, дыхание и все такое — но дальше тебе предстоит заниматься тем же самостоятельно, у себя. Я буду периодически проверять, как идут дела. Имей в виду, как только я обнаружу, что ты пропустил медитацию, можешь искать себе другого учителя. Так что если тебе надоест наше общение, и не найдется духу сказать об этом прямо, просто покажись мне на глаза бездельничающим во время медитации.
Бешеный Билл показал Дэниелу позиции и соответствующее дыхание для всех трех медитаций и объяснил:
— Тут все просто. Главное — сосредоточить свой дух на верхней Мертвой Точке, направляя фокус вниз, в глубину, а потом проскользнуть аккурат через начало отсчета. Вот смотри, что я для этого использую.
Бешеный Билл направился к чулану, бросив через плечо:
— Пора достать наглядное пособие. Без них учителям в наши дни никуда.
И Бешеный Билл вытащил из чулана человеческий скелет.
Дэниел вздрогнул, но промолчал.
— Так вот, — продолжал Билл, держа скелет за позвоночник, — перед медитацией рекомендуется небольшое упражнение под названием «Посчитай косточки». Это, пожалуй, старейшая из практик вуду, она восходит к традициям шаманов эпохи палеолита. Задача проста: ты представляешь свой скелет и затем считаешь кости, начиная с пальцев на ногах. Не «раз-два-три», естественно, мы не идиоты — просто представляешь каждую как можно яснее и пытаешься ею пошевелить. Идти надо вверх: от пальцев сразу на обеих ногах, к области крестца, далее по позвоночнику с захватом всех ребер, вниз по рукам и обратно к плечам, по шее к черепу и завершить в самом центре мозга.
— Так ведь в мозге нет костей, — возразил Дэниел.
— В твоем мужском хозяйстве — тоже, — пояснил Бешеный Билл.
Дэниела озадачило бы такое объяснение, если бы он не был и без того изумлен и озадачен дальше некуда.
На ежедневных пятиминутках, также входивших в процесс обучения, Бешеный Билл задавал Дэниелу по одному вопросу и в течение пяти минут выслушивал ответ. Он никогда не докладывал, показался ему ответ правильным, ошибочным, слабым, неверным, достойным или нелепым. А вопросы были таковы, что проверить не смог бы никто.
— Куда ты дел свою вилку после того, как доел вафли за завтраком?
— Какого цвета была шея у птицы, которую мы видели в саду?
— Что сказала Тилли о рецепте маисовых лепешек, доставшемся Оуэну от бабушки?
— В какую сторону дул сегодня ветер над Ферн Крик?
