Псевдоподиями — сам собой всплыл в памяти подзабытый со школьных времен термин. И тут же шевельнулась «сливовая косточка» в затылке, выстрелила длинной электрической искрой, и Стас услышал низкий вибрирующий голос, исторгнутый, казалось, костями черепа:
«Серв. Одна из клеток коллективного разума Урана. Их популяция сохранилась, но уровень коррекции утерян».
— Что? — растерялся Стас.
— Ты о чем? — отозвался Дмитрий, упакованный в такой же скафандр, что был и на Панове.
— Нет, ничего, это я сам с собой… — пробормотал вспотевший Стас, понимая, что действительно разговаривает сам с собой. Вернее, с теми знаниями, которые передал ему заросший седой щетиной старик. Такие «диалоги» происходили все чаще, и Станислав уже перестал пугаться и психовать, а просто ждал, когда упрятанные в голове Знания Бездн проявятся полностью. Но говорить об этом своим новым знакомым он не торопился. Хотелось разобраться во всем самому.
Возвращение на Землю после многочасовой прогулки по планетам Солнечной системы ничем не отличалось от старта в космос. Дима включил хаб-генератор, встроенный в скафандр, и они оказались в особой камере базы Равновесия, располагавшейся глубоко под землей. Камера имела форму куба с трехметровыми гранями, в пол ее был вделан отливающий фиолетовым блеском черный диск, а в потолке пряталась воронка из такого же материала. На вопрос Панова: что это такое? — Дима ответил: сдвиговая защита, и Стас требовать дальнейших объяснений не стал. Он уже знал, что РА-квистор весь был защищен от возможных изменений реальности, имея «сбросовые карманы». Правда, что эти «карманы» представляют собой не подземные выработки, а аварийные варианты реальности Стас узнал позже. А поскольку аппаратура и устройства, которыми пользовались работники Равновесия, превосходили все, что создали люди, Станислав не удержался от вопроса:
— Почему так отличаются уровни техники — вашей и нашей? Ведь наши ученые еще даже не открыли принцип действия хаб-генераторов.
— «Наши-ваши», — улыбнулся Дмитрий. — Все они «наши». Дело в том, что техника, которой мы пользуемся, оставлена нам в наследство первыми равновесниками Регулюма. Но есть и такие аппараты, которые созданы нашими же современниками и которые, к сожалению, остались в «хрономогилах», недоступных людям основного потока реальности. Зато доступны нам.
— Что такое «хрономогилы»?
— Петлевые варианты бытия, возникающие в результате вмешательства упырей РК. Ты не представляешь, сколько прекрасных изобретений и открытий загублено «волчицами» из-за их негативной коррекции реальности.
Стас хотел спросить: а в результате вашего воздействия разве не происходит то же самое? — но удержался. Вспомнил Дарью.
— НЛО случайно не ваших рук дело?
— Наших, — улыбнулся Дима. — По сути, это результаты нечистой коррекции реальности, такое случается и у нас, и у «волчиц», и у тех, кто был до нас.
— А нельзя нам спуститься в прошлое?
— Нет, — покачал головой Дима, первым снявший скафандр. — Любое наше появление там чревато нерасчетным изменением Регулюма.
— Даже если мы просто посмотрим на людей?
— Мы все равно нарушим тонкие связи Регулюма. Однажды один из наших активников… — это оперативники, имеющие право активно воздействовать на реальность, — допустил оплошность — позвонил по телефону своей бывшей приятельнице, и в результате «волчицы» РК перестали носить форму.
Стас засмеялся.
— Разве это плохо?
— Очень плохо, — серьезно кивнул Дима. — Так гораздо труднее работать, вычислять слежку и статистику перемещений «волчиц».
— Но они же сейчас все носят одинаковые костюмы, чем это не форма?
— Нам пришлось разрабатывать очень сложный тренд, чтобы нейтрализовать ошибку активника. Так что в прошлое без особой подготовки вторгаться нельзя. Даже в «хрономогилы». Опасно для жизни. Разве что абсолютники могут туда спускаться без особых проблем. Весь Регулюм, по сути, держится на них.
Они вышли из камеры, поднялись в зал отдыха базы, имеющий небольшой сад, в котором практически никто никогда не отдыхал, все сотрудники Равновесия почему-то предпочитали гулять на поверхности земли.
— Зачем тебе в прошлое? — полюбопытствовал Дима, посмотрев на мрачное лицо Панова. — Что ты хочешь изменить?
— Я хочу найти свою девушку, — глухо ответил Стас.
ПОДИ ТУДА, НЕ ЗНАЮ КУДАВокруг вились струи дыма, сквозь которые изредка пробивались языки пламени, откуда-то снизу доносился неистовый шипящий треск, будто там на раскаленную жаровню выливали тонны воды, а Вадим опускался сквозь дым и пламя, как семечко одуванчика, и покорно ждал встречи с жаровней, не в силах даже пошевелиться. Наконец падение прекратилось, он достиг дна, ноги и руки пронзила странная боль, словно их пробили насквозь гвоздями, и тотчас же откуда-то сверху, с недостижимых высот, донесся мягкий, успокаивающий женский голос:
— Тише, тише, герой, все хорошо, сейчас все пройдет.
Дым перед глазами стал рассеиваться, сквозь синевато-сизую мглу проступили очертания прекрасного девичьего лица: удлиненный овал, огромные, слегка раскосые глаза, брови вразлет, тонкий нос, пухлые губы.
— Красивая… — прошептал он, не чувствуя собственных губ.
Послышался смех, женские голоса, чья-то теплая рука вытерла тампоном пот со лба, прошлась по груди, и Вадим окончательно пришел в себя, начиная осознавать, что лежит на твердом ложе с пристегнутыми к нему запястьями и лодыжками. В тех местах, где тела касались кожано-металлические скобы, покалывало, руки и ноги онемели, и Вадим их почти не чувствовал.
— Снимите, — прошептал он, ища глазами девушку с прекрасным лицом феи.
— А вести себя хорошо обещаешь? — раздался тот же голос. — Не будешь драться, герой?
— Не буду…
С отчетливым металлическим лязгом скобы отскочили, освобождая онемевшие руки и ноги, но прошло немало времени, прежде чем Вадим начал ощущать пульсацию крови в кончиках пальцев. Приподнялся с трудом и сел, узнавая «хирургический стол», который на самом деле оказался специальной медицинской кроватью — клинитроном.
Он все еще находился под землей, в медицинском бункере, в руках «волчиц». Вспомнилась финальная сцена знакомства с евнухами-санитарами и бригадой медработников, когда он попытался освободиться и начал бой, уже понимая, что опоздал со своим решением.
Отчаяние помогло Вадиму нейтрализовать санитаров и вырваться из отсека в коридор, где на него навалилась команда «волчиц», но даже в этом положении он скорее всего смог бы пройти сквозь строй «бабского спецназа», если бы в него не выстрелили из электрошокера. Голубоватая молния разряда попала ему в шею, и Вадим отрубился, уже не чувствуя ударов разъяренных его сопротивлением женщин. Не помнил он и что было дальше, погрузившись в дым и огонь «отравленного пространства безволия».
