1
Маша лежала в шезлонге со стаканом апельсинового сока в руке и нежилась в лучах утреннего солнца. С веранды арендованного дома открывался красивейший вид на бухту, на берегу которой уютно разместился небольшой городок.
Спускаться на пляж не хотелось, море уже не манило ее как в первые дни, поэтому Маша решила заняться своим загаром. Она помнила, как мама ей рассказывала, что лучше всего загар ложится в утренние и предзакатные часы, поэтому она, отставив недопитый сок, скинула халат и, оставшись в стильном спортивном купальнике, стала аккуратно втирать в кожу крем для загара.
Когда плечи и руки уже были покрыты кремом, а Маша заканчивала натирать вторую ногу, из дома показался Мотя с традиционной чашкой кофе в руках и традиционной же сигаретой, зажатой в уголке рта.
— Привет, ребенок! — привычно поприветствовал Мотя и улыбнулся, лукаво прищурившись, ожидая от Маши гневной реакции.
— Привет, сталкер! — улыбнулась в ответ Маша.
Мотя любил подразнить Машу, но делал это мягко, так, что Маша не обижалась, и если возмущалась, то скорее по привычке. Это была их игра, понятная только им одним.
Но сегодня Маше было лень играть возмущение, сегодня она была настроена на романтику.
Еще часик она полежит в шезлонге, подставляя свое тренированное тело солнцу, затем плюхнется в бассейн, обязательно с визгом, они с Мотей легко перекусят и пойдут в город. Сидеть в кафе, бродить по набережной, кормить чаек и кататься на роликах.
— Маша, пора идти, — отвлек ее от мечтаний голос Моти.
— Куда идти? У нас еще есть время, как минимум час. — Маша даже и не подумала шевелиться.
— Маша! — Мотя потряс ее за плечо, — просыпайся, время выходить.
— Я не сплю, — буркнула лениво она.
— Мария Сергеевна! — Мотя отступать не собирался.
— Достал! — Маша разозлилась. Куда он торопится, ведь впереди целый день? Сейчас встану, и тогда ему не поздоровится. Она потянулась, не открывая глаз, изогнулась как кошка, вдохнула полной грудью, приподнялась на локтях, открыла глаза и… проснулась.
Она лежала на топчане в подвальной комнате, которую освещала тусклая лампочка над входом. Старый матрас со свалявшейся набивкой отдавил ребра, грубое армейское одеяло скомкалось в ногах, а от твердой подушки ломило шею. Мотя сидел на краю топчана и тряс Машу за плечо:
— Барбридж ушел к себе, пора выходить. Вот, выпей, — он протянул банку энергетика, — просыпайся и пошли.
Быстро протерев лицо влажной салфеткой, Маша, на секунду пожалев, что вилла оказалась всего лишь сном, выпила энергетик из банки и, отбросив романтические настроения, вопросительно уставилась на Мотю.
Пока Маша совершала свой нехитрый туалет, Мотя уже упаковал рюкзак и заканчивал шнуровать ботинки.
— Давай пакуйся, проверь комбинезон на шум, выключи всю электронику, а я пока в зал выйду, нашим сообщу о готовности. Не забудь на горшок сходить.
Рюкзак был почти не разобран и потому Маша, быстро проверив карманы, решила посмотреть почту. В Зоне странным образом отсутствовали привычная всем мобильная связь и доступ в Интернет, но в некоторых местах, вроде этого бара, хозяева прокладывали кабель и устанавливали Wi-Fi сеть, предоставляя доступ постоянным клиентам. Мотя тут был завсегдатаем, а потому давно пользовался этой привилегией.
В почте, кроме привычного спама и нескольких цепочек извещений от Живого Журнала, ничего интересного не обнаружилось. Быстренько удалив ненужное и перенеся цепочки с комментариями из входящих в папку «ЖЖ», Маша усыпила коммуникатор, уложила его в рюкзак и отправилась в уборную.
Вернувшись, она обнаружила в комнате Мотю, полностью готового к выходу.
— Все готово, мужики сейчас отвлекут народ. Не шуметь, не чихать, не дышать, если я прикажу. Вопросы есть? — и, не дожидаясь ответа: — Вопросов нет! Пошли.
Мотя не оборачиваясь, совершенно бесшумно двинулся по коридору до конца и в правую дверь, по грязной лестнице два пролета вверх и замер у двери в помещение бара, чуть ее приоткрыв, ровно настолько, чтобы, припав глазом к щели, видеть барную стойку. Минуты две ничего не происходило, но вскоре послышался чей-то грозный окрик и Мотя жестом показал «внимание». И тут бар «взорвался»! Крики, треск ломающейся о чей-то хребет пластиковой мебели, топот башмаков и рев сталкерских глоток. «Все смешалось в доме Облонских», Маша попыталась было понять, почему именно эта фраза возникла в ее голове, но развить мысль дальше ей не дал Мотя. Присев и жестом показав следовать за ним, он открыл дверь и метнулся на четвереньках вдоль стойки к двери в подсобку. Нырнув вслед за сталкером в темный проем, Маша пребольно ушибла плечо об какой-то ящик, вскрикнула и в ужасе зажала рот руками, усевшись прямо на полу. Дверь закрылась и кто-то зажег свет.
