— Отвернись, пожалуйста.
Пожав плечами, Люк шагнул к окну и остановился там, спиной к комнате. Он рассматривал ствол сосны, крона которой находилась высоко над черепичной крышей коттеджа, и растущие под окнами кусты сирени, на которых кое-где еще сохранились белые и светло-лиловые соцветия, а сам невольно прислушивался к раздающимся сзади шорохам. И даже не заметил, что его дыхание участилось, когда он представил себе, как Ширли, сбросив халатик, на минуту осталась в трусиках и лифчике...
После осмотра Лина Смитсон вновь сказала, что волноваться нет причин. Тем не менее она попросила Ширли остаться в стационарном отделении клиники как минимум до утра.
— Вы пройдете у нас краткий курс поддерживающей терапии. Кроме того, вам поставят капельницу с физиологическим раствором, потому что у вас явное обезвоживание организма, в результате чего развился некоторый солевой дисбаланс. Это не очень хорошо и для вас, и для развивающегося младенца. Вообще, вам следовало позвонить мне сразу же, как только вы заметили неладное. В следующий раз не стесняйтесь, обращайтесь в любое время. Если даже не застанете меня, вас проконсультирует по телефону другой врач.
Над этими словами Ширли и думала, когда к ней в палату, постучав, заглянул Люк.
— Можно?
Он казался чужеродным в этом больничном помещении. Насколько органичным было его нахождение за дирижерским пультом в оркестровой яме, настолько неуместным оно было здесь. С длинными шелковистыми волосами, блестящими карими глазами, изящными манерами, элегантными жестами и написанным на породистом лице беспокойством, Люк не вписывался в бесцветный больничный интерьер.
Только сейчас Ширли вспомнила, что совсем забыла сказать ему, чтобы он не ждал ее, а ехал домой. Ей стало стыдно. Люк так много сделал для нее, пожертвовал своим отдыхом, а она...
— Ты все еще здесь! Давно пора было отправиться обратно в Бердикс.
— С твоего позволения, присяду на минутку, — сказал Люк, входя и придвигая к специальной больничной кровати стул. Расположившись с удобством, он добавил: — Как же я мог уехать без тебя?
— Да-да, извини, я не предупредила тебя... — начала быстро говорить Ширли. После двух инъекций — внутримышечной и внутривенной — она почувствовала себя значительно лучше. Кроме того, в эту самую минуту в ее вену медленно вливался из капельницы живительный физиологический раствор.
Люк сделал жест, мол, не извиняйся, но Ширли продолжила:
— Дело в том, что меня сразу отвели в стационарное отделение, потом определили в палату, а затем начались процедуры и я...
Люк поднял ладони.
— Только не волнуйся! Ведь в конце концов я отыскал тебя.
— Интересно, как тебе это удалось, — смущенно обронила Ширли.
— Сначала я нашел доктора Лину Смитсон... — начал Люк и тут же перебил себя: — Кстати, поймал ее в дверях кабинета, когда она уходила домой. А у нее выяснил, где искать тебя. Собственно, она была так любезна, что проводила меня до самых дверей стационара.
— Да, Лина очень милая женщина. Надо будет поблагодарить ее при встрече.
— Правда, мне пришлось кое-что сказать ей, иначе, боюсь, ее любезность не простиралась бы так далеко.
Ширли слегка насторожилась.
— И что это такое?
— Я сказал, что являюсь отцом ребенка.
— Какого... — Едва начав, Ширли сообразила, что подразумевает Люк, и на миг замерла. — Ты назвался отцом моего будущего малыша? Зачем?!
Люк двинул плечом.
— Иначе меня не пустили бы к тебе. Это во-первых. А во-вторых, разве я не причастен к твоей беременности?
Ширли прикусила губу.
— Но мы договорились...
— Наш договор не действует в случаях исключительной необходимости, — напомнил ей Люк. — Например, таких, как нынешняя. И потом, вспомни, ты сама сообщила обо всем своей двоюродной сестре... э-э... Сандре, если не ошибаюсь.
Ширли молча кивнула.
— Вот видишь! — усмехнулся он. — Кстати, Лина Смитсон сказала, что ей нужно занести в карточку младенца некоторые сведения обо мне.
— Какие это? — удивилась Ширли.
— Я точно не понял, но, кажется, она упомянула что-то о группе крови и наследственных болезнях.
Несколько мгновений Ширли безмолвно смотрела на него. Жизнь вновь преподнесла ей сюрприз, на этот раз таящий в себе опасность для будущего ребенка.
Странно, что Лина ни разу не завела подобного разговора со мной, промелькнуло в мозгу Ширли. Возможно, не хотела волновать. Ох, а ведь мне тоже ничего не известно о том, что только что сказал Люк!
— А... какая у тебя группа крови? — с запинкой спросила она.
— Четвертая, положительный резус. А у тебя?
Ширли удивленно взглянула на него. Неужели ему правда хочется это знать?
— Вторая, резус тоже положительный.
— Значит, здесь проблем не будет, — произнес Люк себе под нос.
Его замечание, на первый взгляд незначительное, изумило Ширли еще больше. Все очень походило на то, что Люка всерьез волнует затронутая тема. Иными словами, их беспокоит одно и то же.
— А как у вас в роду обстоят дела с наследственными болезнями? — с замиранием сердца спросила она, боясь услышать что-то ужасное.
В следующую минуту Ширли расслабилась, увидев, с каким спокойствием Люк покачал головой.
— Ничего особенного за моими родственниками не значится. Разумеется, они болели, но заболевания относятся к числу банальных — простуда, радикулит, сердечная недостаточность... Случаев гемофилии или еще какого-нибудь ужасного недуга среди моей родни не наблюдалось.
Ширли вздохнула с облегчением. И тут вдруг Люк произнес:
— А у тебя как с этим вопросом?
— У меня?
— Чему ты так удивляешься? — усмехнулся он. — Болезни ведь способны передаваться от обоих родителей.
Ширли было так же трудно отнести это к себе, как поначалу саму беременность. Вместе с тем она понимала, что Люк прав на все сто процентов.
— Да, но...
Люк улыбнулся, блеснув глазами. Он заметил, что Ширли стало лучше, и немного успокоился.
— Что?
— Нет, ничего... Просто...
Его улыбка на миг словно ослепила Ширли. В ту же минуту в ее мозгу вспыхнула одна из картин, которые она видела в широком зеркале хореографического зала, когда лежала напротив в объятиях Люка. Это видение пронзило ее насквозь. На секунду она застыла с широко раскрытыми глазами, забыв, где находится и почему здесь оказалась, и только глядя на сидящего напротив Люка.
В следующее мгновение Ширли опомнилась.
— Хм, сейчас подумаю, — сказала она, встрепенувшись, и действительно стала вспоминать, какими болезнями болели ее родственники. — Собственно, и у меня в родне никто не страдал тяжелыми недугами. У дяди Пита была язва желудка, тетя Джейн умерла от почечной недостаточности, дедушку Джозефа в конце жизни мучил хронический бронхит, но надо было видеть, сколько тот курил!
