Думать больше девушка не могла, от поцелуя к поцелую она становилась все более податливой. Ричард одной рукой обнимал ее талию. Другая проникла под ее одежду и нежно гладила груди, потом опустилась к животу, а затем — еще ниже. Лиз тихо постанывала от каждого нового прикосновения сильных ласковых пальцев. Ей казалась, что от контакта с его сильным горячим телом ее собственное просто растаяло. А его рука уже ласкала самое потаенное, что есть в женщине. Горячее тепло поднималось оттуда все выше и выше. Лиз не сопротивлялась, да если бы и захотела, то все равно не смогла бы…
К реальности она возвратилась как-то вдруг ощутив, что Ричард стоит рядом с ее кроватью и что физического контакта между ними больше нет. С ужасом девушка представила себе, как выглядело со стороны то, что происходило в этой спальне всего несколько мгновений назад.
Они молча смотрели друг на друга, в равной мере пораженные тем порывом, который бросил их в объятия друг друга.
— Я не могу понять, что здесь произошло, — раздался трезвый голос Ричарда.
Лиз одолела нервная дрожь, ей стало холодно, будто она оказалась в ледяной воде.
— Я тоже… — Свое признание девушка сделала странным, свистящим шепотом.
— Не знаю, почему я вдруг потерял контроль над своими чувствами. — Ричард запустил пальцы правой руки в волосы и сделал несколько шагов по комнате. Потом снова оказался перед ней. — Я хотел бы извиниться… — начал было он, но девушка резко оборвала его.
— Замолчите! — Лиз испугалась, что сейчас прозвучит глупая и банальная фраза о том, что он сожалеет о своем непростительном поведении, что она вообще не в его вкусе, что он поддался порыву, а она, Лиз, не пресекла этот порыв. И сказала четким, негромким голосом: — Мы оба допустили ошибку. Но что произошло, то произошло. Это никогда не повторится, и я не хочу обсуждать ничего, связанного с этим досадным эпизодом.
Стянув через голову свитер, Лиз обнаружила, что ее полотняная спортивная рубаха закатана выше грудей, и поспешила опустить ее. Строгий вид и холодный голос девушки говорили об одном, а все еще набухшие груди и твердые, напряженные соски утверждали совсем противоположное. И груди, и губы еще хранили ласку прикосновений нежных пальцев и теплоту мужских губ.
Лиз собралась было задать Ричарду язвительный вопрос — мол, не считает ли он постель одним из элементов ее службы в его доме, но сдержалась. Она поняла, что это было бы верхом ханжества — слишком сильно ей хотелось его ласк, полной близости с этим красивым и опасным мужчиной. Собрав всю свою силу воли, девушка четко сказала:
— Мне кажется, что сейчас вам самое время покинуть мою спальню.
Ричард никак не отреагировал на это не слишком вежливое предложение. Он пристально смотрел ей прямо в глаза. Девушка почувствовала себя неловко, потому что не могла истолковать этот неотрывный взгляд. О чем он думает сейчас? — попыталась догадаться Лиз и призналась себе, что ей все равно о чем.
Через некоторое время Гленн все так же молча повернулся и вышел из спальни. А она соскользнула с кровати и отправилась в ванную. Но горячая вода и душистое мыло не могли смыть одолевавших ее мыслей и чувств.
В течение следующей недели они сталкивались в гостиной, когда Ричард сидел там с Пат. Он задавал Лиз какие-то вопросы, она вежливо отвечала. И при каждой встрече с ним девушка поражалась тому, что ее тело все еще хранит ощущения, которые возникли тогда, в спальне.
Ричард ни словом, ни намеком не возвращался к этому злосчастному эпизоду, и она была благодарна ему. Дневные заботы целиком поглощали Лиз, и ей некогда было предаваться анализу и сложным размышлениям. Более того, она ни разу в эти дни не вспомнила о существовании Флоренс. Так было до пятницы.
Вечером Лиз пошла на кухню, чтобы налить себе стакан молока. Когда она открыла холодильник, то услышала легкие шаги, обернулась и обнаружила Флоренс. Лицо Лиз тут же автоматически превратилось в вежливую равнодушную маску. Вместе с тем девушка почувствовала определенное облегчение. Меньше всего ей сейчас хотелось оказаться один на один с Ричардом.
По виду Флоренс Лиз определила, что та вернулась с работы. На ней был строгий и очень элегантный костюм. Да и могла ли быть одета по другому эта ледяная кукла, торгующая дорогими модными вещами? Ведь она наверняка не ездит даже на такси, не говоря уж о городских автобусах. Под эти мысли девушка быстро выпила свое молоко и поставила пустой стакан в мойку.
Флоренс положила на стол свою сумку и вытянула руки, разминая затекшие пальцы.
— Давненько наши тропинки не пересекались, — тоном, не предвещавшим ничего хорошего, заметила она.
— По-моему, Ричарда нет дома и нам нечего изображать светскую болтовню двух подружек, — любезностью на любезность ответила Лиз.
— Да, он еще в офисе, занят беседой с клиентами.
Сердце Лиз сжалось от ревности: эта поганка знает о Ричарде куда больше, чем она! А ей отведена роль няньки, посему с ней никто не намерен делиться сведениями об уходах и приходах. Вслух Лиз сказала:
— Прошу прощения, я вас покину. Я собралась уходить и сюда зашла, только чтобы выпить стакан молока.
Но покинуть кухню просто так Лиз не удалось. Флоренс все-таки втянула ее в перепалку, заметив, что ее предупреждения об опасности проживания под одной крышей с таким мужчиной, как Ричард Гленн, остаются в силе.
— Он еще не начал осаду? — поинтересовалась она, сохраняя на лице холодное, непроницаемое выражение. И продолжила: — Ричард рассказал мне о ваших с ним планах на Рождество…
— Наших с ним планах? — искренне изумилась Лиз, но Флоренс, похоже, приняла это за умелое кокетство.
— Не пытайтесь произвести на меня впечатление невинной девочки, всеми этими джинсами, спортивными рубашками и принципиальным отказом от косметики. Мне ваша цель понятна — заполучить в свои сети Ричарда, красивого и богатого… Но я вас, милочка, предупреждала, он вам не по зубам! Гленн будет моим! — А потом она опять возвратилась к теме Рождества: — Значит, вы решили попытаться охмурить его на природе. Он сказал мне, что вы втроем уезжаете на его ранчо… Рождественская елка, Санта-Клаус, всякие там петарды… А потом…
Кто дал право этой мегере так разговаривать с нею? — думала девушка. Но решила все же не попадаться на крючок и не ввязываться в дискуссию о результатах рождественской поездки. Стоит, видимо, дождаться Ричарда и спросить его, соответствует ли сообщение Флоренс действительности. А заодно высказать свою оценку его манеры все решать у нее за спиной. Почему он всегда действует так, как будто это касается его одного, а Лиз ставит перед свершившимся фактом? Повернувшись к Флоренс, девушка твердо сказала:
— Мне некогда обсуждать чьи бы то ни было абстрактные планы, да, откровенно говоря, и желания такого нет. А по поводу вас и Ричарда… Что ж, вы сами это решите, я здесь абсолютно ни при чем.
Лиз пришлось тщательно скрыть обуревавшую ее ревность, она боялась, что опытная женщина поймет, что творится у нее в душе. Повернувшись спиной к Флоренс, она направилась в гостиную, решив дожидаться прихода Ричарда там в одиночестве. Включила торшер с мягким светом, устроилась поудобнее в кресле, закрыла глаза… И через некоторое время заснула в тепле и тишине.
