Уже лежа в постели Эдвард подумал, что если не позвонит Дженнифер сейчас же, то завтра уже не станет этого делать. Гордость возьмет свое, и он будет ждать, пока она не перезвонит, а она — не перезвонит... Все-таки алкоголь — это незаменимый способ оправдать некоторые свои поступки. Эдвард не стал подсчитывать, сколько сейчас в Нью-Йорке.
Дженнифер не спала: приход Этель был слишком шумным явлением, чтобы его кто-то мог проспать. Поэтому, когда раздался телефонный звонок, она была занята тем, что пристраивала на ухе подушку. Подушка норовила свалиться, плохо защищала глаза от света, а уши от шума. Тем не менее, когда раздалась эта злосчастная трель, Дженнифер подумала, что у нее галлюцинации. Она перенервничала днем из-за звонков и теперь слышит их даже в полубессознательном состоянии.
Но трель повторилась снова.
— С ума сойти! — прокомментировала Этель.
У Дженнифер сердце забилось в груди, как напуганная пичужка. Первой мыслью было: «Эдвард!», второй: «Дома что-то случилось!».
Первая догадка оказалась вернее. Дженнифер глазам своим не верила. Но дисплей уверенно высвечивал его номер.
Этель демонстративно удалилась в душ. Дженнифер набрала в грудь побольше воздуху, нажала на кнопку «ответить» и накрылась одеялом с головой: она вовсе не была уверена, что Этель не станет подслушивать каким-нибудь изощренным способом.
— Алло?
— Дженнифер?
— Да. — Она знала, что голос ее звучит сонно и хрипло, но ничего не могла с этим поделать.
— Это Эдвард.
— Привет, Эдвард. Как дела?
— Спасибо, хорошо. То есть странно. Ничего, что я так поздно звоню?
Ну и что сказать в ответ на столь невинный вопрос?! Что ты, ничего страшного, я обожаю бодрствовать до четырех утра?!
— Нет, я не сплю, — нейтрально отреагировала Дженнифер.
— Здорово... Ты извини, я не имею привычки звонить в такое время... Но сегодня я пьян! — почти радостно сообщил Эдвард.
Дженнифер вспомнила недавний инцидент, но ничего не сказала. Под одеялом было очень тепло, темно и душно. Дженнифер слышала свое дыхание. Наверное, в трубке оно тоже отдавалось.
— А о чем ты хотел поговорить? — осторожно уточнила она.
— Я боялся, что ты на меня сердишься за наш испорченный ужин.
— Нет, не сержусь. — Дженнифер улыбнулась. -Ты же не виноват, что у Энн Дейч такой скверный характер.
— Я в следующий раз приглашу тебя туда, где мы ее не встретим. Можно?
Вот это самонадеянность! Дженнифер чувствовала, как, несмотря на ее отчаянное сопротивление, бурное течение взламывает ледяную корку и что-то пробивается между нею и им, и растет, и перетекает от одного к другому. Ее сердце все так же часто стучало, а щеки пылали — то ли от жары, то ли от чего-то еще.
— Я подумаю, — серьезно сообщила она.
— Я счастлив. Я буду жить надеждой, — провозгласил Эдвард.
А он и вправду не на шутку пьян, подумала Дженнифер.
— И мне очень жаль, что ожидание рискует затянуться.
Ну вот оно...
— Меня вызвали на съемки в Лос-Анджелес, и я не знаю, когда смогу вернуться в Нью-Йорк.
Дженнифер проглотила что-то неудобное, что встало в горле. Значит, так...
— Что ж...
— Знаешь, меня сегодня пыталась очаровать Аврора Стентон.
Дженнифер от такой новости перестала дышать. Она не знала, кто такая Аврора Стентон, но чувствовала: за этим именем кроется тайная угроза.
— И ей крупно не повезло, потому что ты не выходишь у меня из головы. Так все глупо с этими съемками...
Будь на месте Дженнифер какая-нибудь чувствительная барышня века восемнадцатого, она бы упала в обморок от таких откровенных признаний. Но на месте Дженнифер была Дженнифер, тем более она лежала. И падать ей было некуда.
— Да, мне тоже жаль, — сказала она неожиданно для самой себя.
— Но я же вернусь. Как только смогу.
— Хорошо.
— Прости за поздний звонок, Дженни.
— Спокойной ночи, Эдвард.
— Спокойной ночи...
Дженнифер вынырнула из-под одеяла. И как прикажете это понимать?! Сумасшедший, сумасшедший Эдвард Неш! Опять ей не спать из-за него. Ну для чего он?.. Извиниться? Извиниться за гнусное поведение своей бывшей подружки? Назначить встречу на неизвестно когда? Просто поддержать отношения?
Что ж, звонок в это время суток — самый лучший способ!
Дженнифер застонала и перевернулась на живот. Слишком сложная задача, чтобы решать ее прямо сейчас. Слишком сладко ноет в груди, и такое ощущение, как когда очень хочется пить — и подносишь к губам вожделенный стакан холодной воды.
Алекс, Господи, простите меня!
Этель высунула нос из ванной:
— Все в порядке? — делано равнодушно поинтересовалась она. Дженнифер заметила, что губы ее распухли.
— Ага! — сказала Дженнифер и дала себе слово, что Этель больше не услышит от нее ни-че-го. И расплылась в совершенно дурацкой, но от этого не менее довольной улыбке.
9
Сэм подоспел как раз к завтраку. Теперь они ели тосты с мармеладом, и Сэм рассказывал Эдварду как ему нравится работать на студии и какие там интересные люди...
— А о чем ты мечтаешь? — неожиданно спросил Эдвард.
Сэм порозовел и замолчал.
— Ну же, не стесняйся...
— Я всегда мечтал стать актером, — помявшись, ответил он.
— И вот ты пытаешься убедить себя, что работа на студии — это почти то же самое? — усмехнулся Эдвард.
Какой глупый, какой зеленый еще мальчишка...
— Ну в общем да.
— А если быть честным, сам-то ты понимаешь, что это не так?
— Но я наберусь опыта, разберусь, как делаются все эти дела...
— И станешь опытным ассистентом. Помощником режиссера. Не путай, пожалуйста, творчество с другой работой.
Сэм насупился и надолго замолчал.
С того вечера, как Эдвард ходил на вечеринку к Райту с Авророй, прошло чуть больше недели. За это время отношения на съемочной площадке стабилизировались. Аврора пробовала политику «оскорбленного достоинства», но Эдвард не реагировал на ее холодность и вел себя очень спокойно, поэтому вскоре она перестала дуться, по крайней мере, в той степени, когда это было видно всем окружающим, и только время от времени втыкала ему шпильки.
— Вот, я тебе кое-что принес, — сказал Сэм, чтобы заполнить паузу.
Он достал из портфеля несколько газет и журналов.
— Это что? Хочешь подогнать меня под образ занятого человека, который читает по утрам газеты за чашкой кофе? Во-первых, я люблю чай, во-вторых, предпочитаю новости в Интернете.
