— Именно.
— У меня он есть, — сказал Тремьен.
— Определенно есть.
Все трое с явным интересом углубились в изучение моих рекомендаций, наугад раскрывая книги, перелистывая их и вчитываясь в заинтересовавшие их страницы; я подумал, что, агентство не ошиблось в своем намерении напичкать путеводители всеми тонкостями приемов выживания, с тем чтобы они производили на читателей неотразимое впечатление и обладали могучей притягательной силой, ибо на практике большинству людей никогда не придется столкнуться с этой проблемой всерьез.
Неожиданно наш покой был нарушен: в комнате, подобно явлению полтергейста, материализовался Гарет.
— Чем это вы все так заняты? — требовательно спросил он и, заметив книги, воскликнул: — О! Вот так дела! Они уже здесь!
Он схватил «Как вернуться живым из дикой местности» и уткнулся в нее.
Я сидел, пил вино и размышлял, увижу ли я когда-нибудь, чтобы четыре человека с таким же упоением читали мою «Долгую дорогу домой».
— Весьма прозаические вещи, — через некоторое время высказала свое мнение Мэкки, отложив книгу. — Освежевание и удаление внутренностей. Бр-р-р.
— Если будешь голодать, сделаешь и это, — сказал ей Тремьен.
— Я сделаю это для тебя, — пообещал Гарет.
— То же сделаю и я.
— Ну, в таком случае я постараюсь не оказаться где бы то ни было без вас обоих, — нежно подшутила Мэкки. — А я буду сторожить очаг и молоть зерно.
Мэкки в притворном испуге прикрыла рот рукой.
— Боже праведный. Да простит меня женский пол.
— Какая волынка с этими уколами, — пожаловался Гарет, его явно не интересовали половые различия.
— Здесь написано, что «лучше сделать уколы, чем заразиться и умереть», — вставил Тремьен.
— Тогда конечно, — согласился Гарет.
— Тебе же делали укол против столбняка.
— Думаю, да, — признал Гарет и, посмотрев на меня, спросил: — А вам делали все эти уколы?
— Боюсь, что да, — ответил я.
— И от столбняка?
— В первую очередь.
— Здесь масса советов по оказанию первой помощи, — продолжал Гарет, переворачивая очередную страницу. — «Как остановить кровотечение из ран… Точки, которые следует прижимать». Целая схема с изображением кровеносной системы. «Как действовать при отравлении ядами»… Пить древесный уголь.
Он поднял глаза.
— Вы действительно так считаете?
— Конечно. Разводить в воде и пить. Углерод нейтрализует некоторые виды ядов, и, если повезет, можно избежать отравления.
— Бог мой, — вырвалось у Тремьена.
Его младший сын продолжал читать:
— Здесь говорится, что можно пить мочу, если дистиллировать ее.
— Гарет! — негодующе воскликнула Мэкки.
— Но здесь же так написано. «Моча стерильна и не может вызвать отравления. В результате кипячения и конденсации получается чистая дистиллированная вода, совершенно безопасная для питья».
— Джон, это невыносимо! — протестующе сказала Мэкки.
— Но это правда, — улыбнулся я. — Отсутствие воды — это мучительная смерть. Если у вас будет огонь, но не будет воды, то теперь вы знаете, что делать.
— Я не смогу.
— Выживание — это психологический настрой, — повторил мою мысль Тремьен. — Человек не знает, на что он способен, до той поры, пока не окажется в экстремальных условиях.
— А вы сами когда-нибудь пили это? — спросил Перкин.
— Дистиллированную воду?
— Вы поняли, что я имел в виду.
Я кивнул.
— Да, приходилось экспериментировать на себе, чтобы рекомендовать другим в своей книге. Я очищал и другие жидкости. Грязную воду в джунглях. Мокрую грязь. Особенно морскую воду. Если исходный продукт содержит воду и не бродит, то пар — это чистая Н2О. Когда морская вода выкипит, то остается соль, которая тоже необходима.
— А что, если исходный продукт находится в процессе брожения? — спросил Гарет.
— Тогда пар — это алкоголь.
— О да. Когда-то нам говорили об этом в школе.
— Джин с тоником в дикой местности? — шутливо предложил Тремьен.
— Я абсолютно уверен, что смогу напоить вас допьяна в дикой местности, но получение настоящего джина будет зависеть от наличия можжевельника, а тоника — от того, растут ли в этой местности деревья, из которых можно добыть хинин. И я боюсь, что можжевельник и хинное дерево вряд ли будут расти в одной и той же местности, впрочем, все возможно. — Я сделал паузу. — Кубики льда — тоже проблема в лесу под дождем.
Тремьен рассмеялся глубоким грудным смехом.
— Вы когда-нибудь сами спасали себе жизнь с помощью всех этих хитростей?
— Не совсем так. Иногда я неделями занимался выживанием с помощью моей техники, но кто-нибудь обязательно приблизительно знал, где я нахожусь, и у меня были пути выхода. Я в основном занимался испытанием тех приемов, которые осуществимы, реальны и разумны в тех районах, куда агентство намеревалось посылать туристические группы. Лично же мне не приходилось выживать, например, после авиакатастрофы в горах.
В 1972 году произошла авиакатастрофа в Андах, и люди пожирали друг друга, чтобы остаться в живых. Но рассказывать об этом при Мэкки мне не хотелось.
— Но все же, — спросила она, — когда-нибудь случалось что-нибудь непредвиденное?
— Иногда.
— Что именно? Расскажите же.
— Ну… Укусы насекомых, пищевые отравления.
Они посмотрели на меня так, будто в этом нет ничего необычного, однако на самом деле пару раз эти причины вызывали у меня серьезнейшие заболевания, и я о них никогда не забуду.
С той же степенью правдивости, но более трагическим голосом я сказал:
— Однажды в Канаде на мою стоянку забрался медведь, разрушил мое жилище и несколько дней ходил кругами. Я не мог добраться до нужных мне вещей. Некоторое время мне было явно не по себе.
— Вы действительно такое испытали? — открыл рот Гарет.
— Все обошлось. Медведь в конце концов ушел.
— А вы не боялись, что он вернется?
— Я упаковал свои вещи и перебазировался.
— Ну и ну! — вырвалось у Гарета.
— Медведи едят людей, — наставительным тоном заговорил его старший брат. — И выбрось из головы идею когда-либо последовать примеру Джона.
Тремьен с нежностью посмотрел на своих сыновей:
— Кто-нибудь из вас когда-либо слышал о самом любимом занятии молодых священников?
— Нет, — ответил Гарет. — А что это?
