Этот кусочек и был недостающим в головоломке. Стоило поставить его на свое место, как картинка обрела цельность и законченность.
Убийца хорошо ориентировался в доме. Знал, во сколько Кики прилетает из Калининграда. Знал, как она будет одета, какого цвета ее чемодан… Имел ключи от ее квартиры, знал о том, что она практически не общается с соседями. Он знал о ней практически все. Он бывал у нее в доме…
От этой мысли Кики выпала в осадок. Схватила сигареты, трясущейся рукой поднесла зажигалку, но прикурить не смогла.
Она никогда не приглашала в дом посторонних людей, соседей, коллег по работе, сокурсников… Только самые близкие друзья заходили к ней – и больше никто. Некоторым это могло показаться угрюмостью или негостеприимностью, но Кики просто физически не переносила больших скоплений людей в доме. Ей становилось плохо, начинала болеть голова… Да и вообще она предпочитала уединение и молчаливую сосредоточенность – наверное, ей следовало бы родиться кошкой…
Ее родители вот уже три года в Великобритании. Остаются только – она загнула пальцы – четверо. Четверо близких людей.
Стас. Жанна. Лиза. И Вадим – не слишком близкий, но, как муж любимой подруги, тоже имевший доступ в ее квартиру.
И больше никого.
Получается, что только кто-то из четверых мог придумать этот план и осуществить его. Один из друзей оказался предателем!
Снова зазвонил телефон – Кики не отреагировала.
Стас? Жанна? Кто-то из них?
От осознания того, что один из близких людей мог убить человека, а потом заметать следы, подстраивать, чтобы подозрение в убийстве пало именно на нее, Кики замутило. Руки затряслись, и кофе выплеснулся на стол.
«Попытайся успокоиться и рассуждать здраво», – высунулся внутренний голос. Совет был глуп. Кики запустила стаканом в стену, брызнули осколки, и внутренний голос умолк.
Она все-таки выкурила сигарету, мелкими глотками выпила кофе – соленый от слез. На душе было черным-черно, словно там бушевал опустошающий огонь.
«Пепелище, – подумала Кики отстраненно, словно речь шла о незнакомом человеке. – Я осталась на пепелище. Как мне быть дальше?»
Воображение упорно подсовывало ей картинки – одна страшнее другой, но у Кики не было сил бороться с ним. Она вяло и равнодушно сидела в кухне, безостановочно курила, а в голове не осталось ни одной мысли.
Если бы сейчас ее увидел кто-то из друзей, они не узнали бы свою Кики: вечно рассеянную, безалаберную, временами сильную и даже жесткую, а иногда женственную и очаровательно слабую.
Прежней Кики уже не было. И вряд ли она когда-нибудь вернется.
В двенадцать ночи она поняла, что уснуть ей сегодня не удастся. В тихой пустой квартире было жутковато, а еще Кики некстати вспомнила, что так и не поменяла замки.
Впрочем, никакие замки убийце не помеха. Если он – или она – зайдет в гости, ничто не помешает ему (или ей) ударить Кики по голове так же, как ударили Матвеева.
Телефон был отключен, за окнами беззвучно летел снег, пачка сигарет давно опустела. Мерно тикали настенные часы, отсчитывая секунды. Одна, вторая, третья…
Больше всего на свете Кира Арсеньева не любила страдать и бездействовать. Может быть, кому-то нравится сидеть в одиночестве и жалеть себя, но Кики была не из таких. Она чувствовала, что за одну лишь бессонную ночь, проведенную наедине с тяжелыми мыслями, можно сдвинуться с катушек, а такая перспектива ее не радовала.
Поэтому она открыла шкаф, выбрала самый стильный свитерок, джинсы со стразами, сапожки на высоченной шпильке. Умылась, накрасилась, стянула волосы в высокий хвост, отчего лицо стало утонченным и выразительным.
Она решила поехать в клуб: там люди, там веселье и драйв, там она хотя бы не будет одна.
… На входе ее поприветствовал знакомый охранник. Кики ослепительно улыбнулась, отдала гардеробщику пальто и устремилась в зал, откуда рвалась энергичная латинская музыка.
Свободны были почти все столики – в понедельник народу в клубе было не так много. Кики выбрала самый уютный уголок. Не глядя в меню, продиктовала заказ подоспевшей официантке: ребрышки, большую порцию салата, картофель в сливочном соусе. Гулять так гулять. Официантка с сомнением оглядела хилую Кики, словно недоумевая, как в такую тощую девушку можно запихнуть такую прорву еды!
– У нас большие порции, – уточнила она.
– Я прекрасно знаю, какие у вас порции! – рявкнула Кики. – Прошу вас, поскорее, я очень голодна!
«Самое то, детка, на часах почти час ночи, а ты устраиваешь пиршества», – вмешался внутренний голос.
«Умолкни», – приказала ему Кики и устремила взгляд на сцену.
Сегодня выступала малоизвестная, но жутко талантливая группа – они специализировались на латиноамериканской музыке. Жгучие ритмы, стук кастаньет, сильный голос солистки – как раз то, что нужно, чтобы забыть о неприятностях хотя бы на время.
Вспомнив, что у нее кончились сигареты, Кики купила в баре сразу две пачки и вернулась за столик. Вскоре ей принесли заказ, и Кики с удовольствием принялась за еду.
Утолив первый голод, она выкурила сигарету, послушала музыку и переместилась за стойку бара. Симпатичный бармен, совсем еще мальчишка, налил ей мартини, украсив бокал оливкой. Черт с ней, с машиной, она вернется домой на такси, а «форд» заберет после работы.
Мартини неожиданно быстро ударил в голову, краски поплыли, звуки стали искаженными, словно доносились через вату. Какой-то парень взгромоздился на высокий табурет совсем рядом с ней, попытался заговорить, но Кики отмахнулась от него сумочкой.
Она подышала. Дурацкое состояние – на грани обморока – прошло, и Кики осторожно глотнула из бокала маслянистый напиток.
Девушка на сцене виртуозно пела по-испански, народ зажигал во всю мощь, но настроения Кики это не подняло. Даже плотный ужин не доставил никакой радости. Она медленно прихлебывала мартини и невидяще таращилась на пепельницу, словно это было бог весть какое необыкновенное зрелище.
Но мысли об убийстве и все связанные с ним неприятности упорно не хотели покидать измученную Кики. Думать об этом в клубе, заполненном разгоряченными людьми, было как-то дико еще и потому, что Кики начинала чувствовать свою ущербность. Народ развлекается, а она должна сидеть и соображать, кто из ее друзей убийца!
Она просидела в клубе до шести утра, пока народу не осталось совсем. Забившись в уголок, она потягивала зеленый чай – одного бокала мартини ей хватило за глаза. Под утро на нее напал очередной приступ страшного голода, но повара давно ушли домой. Пришлось выпрашивать у официанток хотя бы завалящий бутерброд с сыром.
В шесть клуб закрылся, и Кики вежливо предложили покинуть зал. Она чувствовала себя вполне трезвой, поэтому, плюнув на возможные последствия, поехала домой на собственной машине.
