Я сидела, полностью раздавленная, с телефоном в руке, и вдруг до меня кое-что дошло. Среди входящих не было звонков от Криса. Если он вернулся в бар и не нашел меня там, то наверняка должен был удивиться, даже забеспокоиться — но почему же он не стал меня разыскивать? Я с трудом встала с кушетки и отправилась в кабинет, чтобы проверить автоответчик. Пусто. Господи, почему Крис не заволновался? Он, конечно, хлопотал над Харпер — или они оба были чем-то заняты?
Помимо всего пережитого, я теперь чувствовала себя так, будто получила пинка под зад. В принципе я не против того, чтобы переспать со случайным знакомым, которого больше никогда не увижу. Но мне невыносима мысль, что я переспала с человеком, который притворился, будто для него это что-то значит. В таких случаях на следующий день чувствуешь себя редкой дурой.
Я вернулась в гостиную и плюхнулась на кушетку, натянув на себя одеяло. Отчего-то кушетка казалась мне куда притягательнее кровати — все равно что материнское лоно, насколько я могла судить, — а сейчас ничего другого я не искала.
Когда я проснулась двумя часами позже, в окна гостиной лился солнечный свет и голова у меня по-прежнему болела. Я выпила еще одну таблетку и открыла дверь на балкон, так что в комнату ворвался свежий воздух. Мне очень хотелось вернуться на кушетку и провести весь день в позе эмбриона. Эмоциональное истощение — результат того, что меня одурманили, — оказалось куда страшнее, чем физическое. Но у меня было слишком много неотложных дел, чтобы валяться в постели.
Сварив себе кофе, я села за компьютер и набрала в строке поиска «ГТБ» — как выяснилось, полное название этого наркотика звучало как «гаммагидроксибитурат», в просторечье — «Господи, голова болит». Какое точное определение. Побочные эффекты — именно такие, как сказал Пол. В маленьких дозах ГГБ вызывает нечто вроде эйфории; человек теряет над собой контроль. Примешь большую дозу — получишь уйму неприятностей: тошноту, головную боль, сонливость, головокружение, амнезию, отсутствие мышечного тонуса. А если перебрать — не исключены потеря сознания, остановка дыхания и, наконец, смерть. Весело.
Несмотря на то что употребление ГГБ в большинстве штатов запрещено, его довольно просто приобрести. Он в ходу у завсегдатаев ночных клубов, рейверов, насильников, стриптизерш и спортсменов, занимающихся бодибилдингом (они думают, что ГГБ нейтрализует вредное действие стероидов). Если верить сайту, все, что нужно для приобретения этой дряни, — зайти в спортзал и шепнуть кому-нибудь словечко.
Угостить им меня, должно быть, оказалось нетрудно. ГГБ представляет собой прозрачную жидкость, солоноватую на вкус, но в сочетании с алкоголем это незаметно. Особенно с пивом. Можно сказать, идеальный напиток. Я вздрогнула, когда прочитала, что сочетание ГГБ с алкоголем увеличивает вероятность летального исхода. Мне повезло, что я выпила всего лишь две кружки.
Как и сказал Пол, действие ГГБ продолжается от четырех до шести часов и быстро проходит. Я нашла в Сети потрясающую фразу: «ГГБ может вызвать ощущение отстраненности от происходящего» — и вдруг вспомнила, как пьяно бормотала и одновременно наблюдала за собой откуда-то сверху.
Этих сведений мне было достаточно. Теперь нужно заняться поисками ответа на следующий вопрос: что творится? Я не только выполняла работу для «Базз», собирала материал о Томе, но теперь у меня появился серьезный личный повод для того, чтобы найти убийцу. Кто-то начал преследовать меня — судя по всему, это и был преступник. Нужно было разыскать его прежде, чем он выкинет со мной что-нибудь похлеще.
Я взбила два яйца, сделала себе еще кофе и позавтракала на балконе, держа наготове карандаш и черно-белый блокнот. Каждый раз, работая над крупной статьей, особенно если материал пестрит загадками и вопросами без ответов, я делаю наброски в этом старомодном блокноте, и это здорово помогает.
Первые несколько минут я провела, выстраивая историю Тома в хронологическом порядке и добавляя в нее новые детали — например, что Том был азартным игроком. Потом я начала записывать вопросы, начав с самых очевидных: кто убил Тома и почему? Может быть, это житель Анд? Но, по словам Беверли, Том уже много лет практически не жил в Андах, и потому шансы, что кто-то из местных затаил на него злобу, близки к нулю. Может, грабитель забрался в дом, думая, что он пуст, и наткнулся на Тома, который красил ванную? Но зачем вору сжигать труп? Это маловероятно.
Хотя убийство и совершилось в Андах, было куда логичнее сосредоточиться на круге нью-йоркских знакомых Тома — особенно на тех, кто был связан с «Моргом». В первую очередь уделить внимание «викингу» Алексу Оттсону, у которого, судя по отзывам, тяжелая рука. Может быть, Алекс узнал, что Локет изменила ему с Томом, и возжелал мести? В последний раз на съемках он был недоволен Томом — вероятно, уже тогда в чем-то его заподозрил. Но в таком случае он должен был знать, что в субботу тот поехал в Анды, а если об этом не знал даже Крис, то откуда о планах Тома могло быть известно Алексу?
Нужно было подумать и о губастой Локет. Она изменила — точнее, изменяла — Алексу с парнем, у которого был роман с другой. Конечно, женщины иногда убивают мужчин из ревности, но до такой ли степени взбесилась Локет, узнав об отношениях Тома и Харпер? И потом, Алекс мог гарантировать ей славу и деньги — а это серьезный повод хранить молчание. Вдобавок, если Локет возражала против общения Тома с Харпер, то Фейн с тем же правом мог возразить против ее общения с Алексом. И Локет ничего не смогла бы поделать. Она знала, что без помощи Алекса никакой коллаген не поможет ей пробиться в прайм-тайм.
Конечно, с ее-то амбициями она хотела, чтобы Том жаждал ее, и только ее, несмотря на присутствие Алекса. Отсюда следующий вопрос: а что, если Том всерьез влюбился в Локет и угрожал предать гласности их отношения, если она не бросит продюсера? Локет вряд ли бы это пришлось по душе…
Алекс и Локет были не единственными, кто представлял для меня интерес. У меня не было серьезных причин подозревать Дика, но этот парень мне не нравился. Наш разговор в баре постоянно крутился в моем сознании; казалось, от Дика исходят какие-то отрицательные импульсы. Видимо, ему вовсе не хотелось говорить о Томе. За время нашей краткой беседы я пыталась узнать хоть какие-нибудь подробности — упомянула о выходных в Атлантик-Сити, и Дик проболтался, что Том прихватил с собой какую-то актрису, возможно, Блисс. Харпер об этом узнала, сказал Дик, и не обрадовалась. Если я смогу поговорить с Блисс, то, возможно, мне удастся разузнать побольше об этой поездке.
Мысль о Харпер навела меня еще на одно воспоминание: Эми сказала, что Харпер вернулась в Нью-Йорк в субботу, а не в воскресенье! Конечно, сейчас она в глазах всех безутешна и отчаянно нуждается в том, чтобы выплакаться на плече у Криса, но все-таки ее не следовало вычеркивать из числа подозреваемых. Когда я работала репортером, мне довелось писать о том, как истерзанная горем вдова оказалась убийцей. Женщина убила мужа, потому что он изменял ей, но все-таки по-прежнему любила его и буквально сходила с ума от страданий.
Все четверо из списка подозреваемых вчера вечером были в баре. И любой из них мог подлить мне в пиво ГГБ, пока я была в туалете, — включая ту же Харпер, которая вышла оттуда раньше меня. Судя по всему, тот, кто это сделал, и есть вероятный убийца. Но зачем покушаться на меня? Харпер знала, что я собираю информацию о Томе. Дик назвал меня Шерлоком Холмсом. Похоже, человек, который меня преследует, не сомневается, что я взялась за дело всерьез. И я стала живой мишенью.
