на табуретке сидел Радар. Он был одет во всё тот же «замурзанный» камуфляж. Разве что на ногах берцы вновь сменились на старые кроссовки. Да лицо обрело более-менее здоровый цвет…
Впрочем, в тенях оно казалось серым и напряженно невесёлым. Он что-то очень тихо отвечал почти на ухо лежащему. Настолько тихо, что слов было не разобрать…
Парень обернулся на звук открываемой двери и упавший яркий свет.
…Трот — ясно. Сапёр — ясно. Бахус, мать его… Этот здесь зачем???..
Сапёр, шедший первым, повернул голову на две койки где лежали двое боевиков из экс — армейских. У одного была забинтована правая рука, у другого — левая половина головы с глазом.
— Жук, что у тебя, как сам?
Тот, что с забинтованной головой, сел на койке.
— О, командир. На голову прилетел обломок крыши. Глаз мне вроде спасли — остальное мелочи. Пара дней и забегаю.
— Добре. Прыг, а ты как?
— Почти порядок, руку немного зацепило при взрыве. Но пальцы на месте — остальное отрастёт. На мне всё как на собаке заживает. — Парень улыбнулся, махнув замотанной в бинты выше локтя рукой.
Сапёр сделал шаг к сидящему на табурете парню.
— Радар…
— Ваше Сиятельство! — глаза бывшего студента чуть сузились. Голос был еще не командным рявком… Но уже и не просто резким окриком.
Сапер никак не показал на лице своего отношения. Но после короткой паузы продолжил.
— Сиятельство. Трофеи вычерпали, частично почистили и рассортировали. Чего-то информативного там не нашлось, но у двоих при обыске сняли нательные мешочки с горохом. Всего двадцать горошин.
Выходи — делить надо.
…Ожидаемо… Значит двое свежие наемники под это грязное дело. Вот значит сколько стоило наше убийство… А ведь горох мог бы запросто закрысить — не стал… — Радар выдержал небольшую паузу перед ответом.
— Я тебе обещал отдать эти трофеи на дележку. Повторяю, при пяти свидетелях. Бери свою долю за этот подрыв, остаток дели, как считаешь нужным — между участниками. Только с Номом и ранеными я рассчитаюсь сам, чуть позже.
И не затягивай. Шустрее давай с этим. На тебе еще лагерь, посты, еда, ночевка. Ночуем здесь. Плохого здесь не ожидается, а за неожиданное — пусть следят посты. Не впервой…
И Бахус… Ты бы шёл следить за лагерем. Всяко слаще получить ништяков если мы выживем при неожиданном, чем сдохнуть вместе с нами, если что. Согласен?
Стронг оглянулся, пробежав цепким взглядом по всей маленькой клетушке. Чуть улыбнулся, остановив взгляд на Радаре.
— Да не вопрос, Сиятельство. Пригляжу за всем. Только надо что-то решать с планами на будущее и побыстрее. Сколько будем тут стоять и куда двинем дальше. Жрачка не солнышко — сама, без нас, не нарисуется. Такое надо хорошо прикидывать по времени.
— Два часа до заката. — Радар посмотрел на наручные электронные часы. — Как сядет солнце соберемся на совет у меня в палатке. Ты… Тоже приходи.
Бахус широко и зубасто ухмыльнулся. Кивнул. И повернувшись к лежащему Ному жизнерадостно выдал.
— Веселей братишка. Здесь у нас не там. Отрастает всё кроме головы — а она точно при тебе. А что болит, то точно есть — не ошибешься.
Крупное тело мелькнуло в дверном проеме заслоняя свет. Следом деловито — жестко вышел Сапер. Последним у дверей оказался Трот. Обернулся, словно ища какие-то слова, но так и ничего не сказав, шагнул наружу.
Вынырнув из полумрака, он болезненно сощурился на яркое солнце. Проводив взглядом удаляющихся рейдеров Трот обернулся.
У стенки вагончика на затрапезной деревянной табуретке сидел Чур. Он брился, глядя в прикрепленное к доскам дешевое зеркало. Смуглое скуластое лицо было молитвенно отрешенным. Лишь поблескивали тёмные глаза отражаясь в стекле.
Колорита моменту прибавляло то, что по щекам, снимая пену, «плавала» не обычная бритва-станок, а длинный, как кинжал, экзотический нож.
Экс мур чуть наклонив голову встал рядом, ожидая завершения.
Чур закончил бритье и, аккуратно вымылся водой из котелка, стоявшего рядом. Потом так же неспешно и ритуально обтерся салфеткой.
Ноздри, привычные к отсутствию резких запахов, уловили травяной аромат дезинфицирующего раствора. Что ж не запрещенный безопасностью парфюм — уже сойдёт… Хотя все равно лишнее.
— Что-то я у тебя такой зубочистки раньше не видел. Откуда? — Трот глядел чуть искоса.
— Этот? — Чур бережно полировал тряпочкой длинный клинок из нарядной дорогой стали в тёмных разводах, вроде дамаска. — Взял за споран еще на Острове.
Он покрутил нож показывая. Рукоять была отделана золотом и каким-то голубым камнем. На ручке поверх сувенирных узоров был намотан тонкий кожаный шнур.
— Очень хорошая вещь, самый лучший и острый из всех моих.
— Вот охота тебя так извращаться? Взял бы нормальную бритву.
— Бритва не то. Тут что бы дело делать, надо душу унять. Тре-ни-ров-ка.
Что бы клинок продолжением руки стал. Что бы душа стала чистой как на медитации.
Без халтуры, без самообмана.
Вот для этого нет ничего надежней острой стали на собственной коже. — Парень мельком глянул на себя в зеркало, вернул нож в ножны, и убрал в рядом стоявший рюкзак. Потом вылил остатки воды и развернулся на табурете лицом к стоявшему собеседнику.
— И давно ты тут… Гигиеной занимаешься? — Трот поднял белую бровь.
— А как посадили, так и занимаюсь… В том числе и гигиеной. Мазута, только, вот за водой сгонял и отпустил.
— Он тут уже был?
— Да, из лагеря прибежал. Всё рвался узнавать, что ж произошло и отчитаться как ходил.
Вроде как, его ни в чем не упрекали, — говорил и делал как ему говорили. Результат не сильно то от него зависел. Ну и вопросы ему были по стабу — чего видел, чего слышал… Он рассказывал…
Ну, а как нас обоих за дверь, я его и оседлал.
Ты сам как?
— Я? А чего мне… Живца навернул, кулеша нашенского от души, да на боковую. Тело с такого бодрость возвращает, лучше всего. Дар, правда, до завтра всё едино лучше не тревожить.
Грубая лестница из бруса заскрипела под берцами. Крупный мужик в камуфляже сноровисто поднялся на крышу вагончика. Натянутая на нескольких забитых штырях камуфляжная сетка закрывала её со всех сторон, образуя неплохое укрытие для лежавшего наблюдателя. Бахус лёгким движением шагнул на жесть и сел.
Часовой наконец отвлекся от прицела карабина через который рассматривал окрестности.
— Бахус, ты чего сюда?
— Тролль, а как же в таком деле — и без меня?
— Уж как-нибудь. Отпустил же наш сиятельный всех наемников дрыхнуть. Только наших на посты и отправил. Не любит он нашего брата.
И что это у тебя за новая игрушка? — Парень
