Ознакомительная версия. Доступно 7 страниц из 32
деньги. Ответ в этих бумагах. Потом мы с тобой поговорим на эту тему.
На своём чутком интуитивном уровне я уже буквально ощущал, что мы с ней обязательно придём к военно-промышленному поясу, то есть к этому самому «Ржавому поясу», который очень сильно интересовал и Генштаб, и министерство обороны.
Надо же! Прямо само мне в руки плывёт именно то, что нужно! Нет, так не бывает. Это явно проверка, прощупывание тем, которые меня заинтересуют.
В такие минуты очень тяжело скрыть свои чувства, но я умею.
Ржавый пояс, известный также как Индустриальный или Фабричный пояс, — часть Среднего Запада и восточного побережья США, в которой с начала промышленной революции и до 1970-х годов были сосредоточены сталелитейное производство и другие отрасли американской тяжёлой промышленности. После наступления постиндустриальной эпохи тяжёлая промышленность США пришла в упадок. Сам термин «Ржавый пояс» отражает кризис региона, в особенности сталелитейной промышленности, в результате которого, начиная с 1970-х годов, сотни тысяч людей потеряли работу. Тем не менее даже после перепрофилирования и закрытия фабрик и заводов Ржавый пояс остался одним из важнейших промышленных регионов США.
В любом случае «Ржавый пояс» — это основа тяжёлой промышленности США, тяжёлого машиностроения, то есть военного машиностроения, военно-промышленного комплекса.
Взял времени больше, чем следует для прочтения этой информации: нужно было как следует подавить свои эмоции.
— Лаура, зачем нам этот «Ржавый пояс»? Что он даёт?
— Там! Там топливо для нашего движения вперёд. Только они на выборах могут привести к власти тех, кто сожрёт нынешний правящий класс.
— Ты веришь в силу выборов?
— Когда-то что-то обязательно произойдёт или с долларом, или с фондовым рынком, это будет сигнал к действию.
— Если что-то случится на финансовом или фондовом рыке, то ты и свои деньги потеряешь. Всех накроет это цунами, насколько я понимаю.
— Эта страна и её элита отправятся в ад!
— Но и простые люди пострадают.
— Они рождены для страданий. Так им и надо! Они заслужили такое отношение к себе своей пассивностью и смирением к власти.
— Но речь же идёт о простых людях, в том числе из «Ржавого пояса». Не понимаю.
— Их не спасёшь.
— Допустим. Сейчас я понял, что у тебя есть некоторая чувствительная информация, которая может навредить, и не столько государству, сколько отдельным людям прежде всего. Но что с ней делать?
— Виктор, просто нужно понимать, кому её передавать.
— Ты знаешь?
— Конечно.
— Кто эти люди?
— Тебе лучше этого не знать.
— Лаура, полагаю, что мне лучше вообще ничего не знать.
— Это твоё право, Виктор.
— Я патриот США и не хочу потрясений.
— А денег заработать хочешь?
— Конечно, хочу.
— Если у тебя есть яйца, то дела со мной могут помочь забрать деньги кое у кого.
— Что тебе мешает самой это сделать? Зачем тебе я, Лаура? Давай-ка начистоту. Насчёт Ленина я всё понял. Не убедила. Эту мразь я ненавижу. При коммунистах и социализмах я жил и больше не хочу. Я их ненавижу!
— Я ума не приложу! Неужели в СССР было всё так плохо? Просто не верится.
— Я ненавидел советскую власть. Но не хочу говорить на эту тему и вспоминать СССР не желаю. Мне на них плевать. Я патриот Соединённых Штатов Америки! Люблю и уважаю свою страну!
— Не ожидала, что ты так относишься к своей бывшей стране. Но это и неважно. Я тоже хочу лучшего для США и знаю, как это сделать.
— Зачем тебе всё это?
— Ох, и не простой ты, Виктор, оказался человек.
— Ты, что ли, простая, Лаура?
— Хорошо. Давай начистоту.
— Долго мы шли к тому, чтобы поговорить честно.
— Виктор, мне нужна твоя помощь.
— Её не будет, пока я не разберусь во всём.
— Мне казалось, что ты темнишь, когда ругаешь коммунистов, советскую власть и Ленина. Поэтому думала, что мне удастся найти с тобой общий язык. Но ошиблась.
— Лаура, что тебе нужно от меня?
— Ты мне поможешь?
— Это несерьёзный вопрос. Мы что, дети? Скажи, что тебе нужно.
— Хорошо. Я хотела тебе предложить определённую защиту при условии, что ты будешь мне помогать.
— Ничего не понимаю. Сплошной туман.
— Не торопись. Мне кажется, что ты уже начал кое о чём догадываться, и тебя не удивит, если я скажу, что имею определённое отношение к ФБР.
— Всё-таки удивит.
— Хорошо, тогда сообщаю тебе, что являюсь секретным агентом ФБР.
— Отличная новость! — произнёс я с сарказмом.
— Ничего страшного для тебя эта новость не несёт, потому что только что я закончила длительную проверку в отношении тебя. Ты её прошёл блестяще.
— В связи с чем меня проверяли?
— Тебя проверяли в связи с тем, что ты давно вошёл в круг хорошо информированных лиц, поэтому вполне естественно, что со стороны ФБР к тебе есть интерес. Это была проверка общего характера, но с упором на склонность ко всем видам антигосударственного экстремизма.
— Точно я её благополучно прошёл?
— Абсолютно точно.
— Вот спасибо!
— Не нужно мне дерзить, Виктор! Пожалуйста! Я тебя очень прошу.
— Не буду, но мне хочется поскорее закончить этот разговор.
— Одного твоего желания для этого недостаточно. Нужно, чтобы и я этого хотела.
— Понятно. Не спорю. Так что от меня ещё нужно?
— Я прошу тебя нам негласно помогать и делиться информацией, которая у тебя может появиться, вполне возможно, случайно.
— Мой ответ нет. Я никогда не буду тайным осведомителем.
— Я предлагаю тебе сделку. Это двусторонние обязательства. Ты всегда можешь к нам обратиться, и мы тебе обязательно поможем.
— Нет! Этого не будет никогда.
— Почему? Объясни мне, пожалуйста.
— Я родом из СССР и просто ненавидел там КГБ и всё, что с ним связано. Я уехал в свободную страну и был уверен, что всего этого здесь нет и в помине! А сейчас ты мне предлагаешь такое, что переворачивает все мои идеалы. Я же могу отказаться? Я имею на это право?
— Имеешь право. Ты в свободный человек в свободной стране, просто ты сейчас отказываешься от того, чему многие бы позавидовали. Самое главное — никто тебя не принуждает ни к чему плохому, просто если ты узнаешь что-то, что может, по твоему мнению, навредить интересам США, то сообщаешь мне. Это всё!
— Нет! Если мне станет известно что-то противозаконное, я как добропорядочный гражданин США сообщу об этом в полицию, и далее меня ничего не интересует. Что мне грозит в случае отказа?
— Ничего. Просто не будет взаимных обязательств, и ничего более.
— Тогда ставим точку в этом разговоре.
— Согласна. Но мне хочется сегодня с тобой пообщаться.
— Ты знаешь, у меня нет такого желания, извини.
— Поняла
Ознакомительная версия. Доступно 7 страниц из 32
