Коронка с ядом. Дань традициям, что ли, или консервативное мышление бонзов Великого рейха? Да какая мне разница! Выдрав зуб с мясом, отбросила в сторону. Не успел он долететь до земли, как был подхвачен клювом проворной вороны. Птица, взмыв в воздух, поднялась высоко в небо и полетела по своим делам, а спустя пять секунд над Петербургом расцвёл огненный шар пятидесяти метров в диаметре. О как! Ошибочка вышла, не яд это вовсе.
«Благодарствую, Морана!»
«Одина благодари, его это ворон».
«Гой еси, Мара!»
«Типун тебе на язык! Память у тебя кургузая, Ольга. Желать жизни богине Смерти — моветон!»
«Один-то, каким боком ко мне?» — проигнорировав замечание, поинтересовалась у Мораны.
«Да никаким, он мне партию в хнефатафл проиграл, ставкой был мой трёхглазый против его Хугина. Жаль, что не сдох во время взрыва, надоел хуже горькой редьки. Хочешь, себе забирай, авось сгодится в хозяйстве. Призови именем моим, он и прилетит».
«А в чём подвох? С чего такая щедрость, что-то здесь явно нечисто…»
«Да нет никакого подвоха, раньше я его глазами на Явь глядела, а ныне нужда отпала. Чего кормить зря? Бери, коли надобно, пока даю».
«Ну раз так, отказываться не стану. Птиц мне жизнь спас! Имя у него странное, нерусское, сменить-то можно?»
«Да хоть Тузиком назови, пять тысяч лет Хугином летал, и ничего. Главное — корми хорошо, а то глаза выклюет, он может, характер скверный, нордический. Ну всё, поболтали — и будет, связь между мирами нынче дорого стоит, заглядывай, коли нужда возникнет. Все пути-дороги для тебя открыты. Можешь ещё раз в царство мёртвых спуститься, коли заскучаешь в магической академии. Есть на седьмом уровне…»
«Стоп! Ничего не говори, слышать не хочу! Уж лучше ты ко мне заходи, всегда рада кровной сестре!»
«Как пожелаешь, Ольга, но ты подумай на досуге о моём предложении. Ведьму эту не убивай. В полон возьми, а когда с тобой свяжутся, затребуй выкуп, но истребуй не златом, а артефактом. Тебе он даром непотребен, а мне глаз Одина ой как надобен!»
Ну конечно, кто бы сомневался: мне — ворону жареную, ей — глаз бога! Равнозначный обмен, ничего не скажешь, только вот разводняком попахивает!
Подступив к блондинке, прописала прямой в подбородок. Девка, хрюкнув, свесила голову на грудь четвёртого размера. И как она с такими титьками по крышам скакала? Налицо смещение центра тяжести. Хотя… Пожалуй, жопа уравновешивает баланс.
«Зависть — это путь на тёмную сторону, юный падаван!»
«Заткнись, Брут, я с тобой ещё неделю балакать не буду!»
«Тогда я тебе не скажу, что у валькирии в пряжке ремня магическая взрывчатка заныкана. Эквивалента хватит, чтобы квартал с землёй сровнять. Привезёшь её в поместье, она и подорвёт усадьбу. Не благодари, рыжая! Я всё сказал!»
Сдёрнув ремень, не сразу поняла, где именно сокрыта бомба. Оказалось, что сама пряжка состоит из незнакомого вещества, а к ней прикреплён небольшой артефакт-детонатор, замаскированный под свастичный узор. Умно придумано, так сразу и не поймёшь, где собака порылась. Что ж, придётся выписать махоне индульгенцию, я бы точно зевнула, к гадалке не ходи.
Люди Лютого взяли пятерых боевиков — жаль, что по частям. Наймиты были из наших, то есть русские. Скорее всего, их использовали втёмную, проку от таких языков нет, так что я не шибко огорчилась. Броневики, конечно, покоцали, но больше всего досталось членовозу: какая-то буйная остолопка, вырвав дверь вместе с петлями и частью кузова, спустила в унитаз сто тысяч рублей. Лимузин был не простой, а собранный по спецзаказу, второго такого во всей империи не сыскать.
Подкатила к стенам академии на броне «Буцефала», чем произвела фурор. Злые языки начали было болтать, что княжна Нагая решила устроить перформанс, но в утренних новостях вовсю крутился ролик, где я с дикими глазами бегу к стене дома. Не думала, что у меня такая глупая рожа, когда я не в себе. Хорошо хоть, слюна по подбородку не текла, а то вмиг бы стала героиней мемов.
Не знаю, чего я ждала от торжественной линейки по поводу зачисления, но явно не того, что произошло, как только я переступила порог будущей альма-матер. Всю прислугу, которую с собой прихватили аристо, включая моих девок, запихнули под вооружённую охрану в ИВС — никак иначе назвать двухэтажное здание с зарешечёнными окнами язык не поворачивался. С аристократами также обошлись не лучшим образом: собрав в кучу элегантно одетых высокопарных особ обоих полов и всяких сословий, погнали на медосмотр. Спрашивается, зачем они так нарядились, если все шмотки тут же отобрали? Я не роптала, на мне из целой одежды остались только трусы и лифчик, в виде Бульки, которую никакой сканер не распознаёт. От разорванного платья избавилась там же, в смотровой, метко зашвырнув в мусорную корзину.
По половому признаку никого не делили. Раздетых до трусов господ гнали дальше по коридору, пока не собрали будущих студиозусов в одном большущем холле. На трибуну взошёл седой как лунь князь Кропоткин — вроде как родня мне, через десятое колено. Весь в орденах, чуть ли не за взятие Казани. Задвинув речь на пять минут в стиле: «Внучки! Пуля — дура! Штык — молодец!» — улетучился, будто полтергейст, только мы его и видели.
Мало-помалу до собравшихся начало доходить, что слухи о высшей магической академии не досужие домыслы, а горькая правда жизни. Здесь не делили на сословия и роды: сотрудникам было плевать, кем ты был за воротами храма науки. Здесь все равны! Здесь все говно, и говно с первых минут нахождения в застенках должно осознать, что оно говно. Ежели этого не случилось, то в наказание тормозу прилетало десять розог.
Некий шибко говорливый графёнок, в котором я признала приснопамятного Чернышёва-Безобразова, решил по старой доброй мажорской привычке качнуть права, но тут же был насажен на кукан академского правосудия. Получив по жопе ивовой веткой, был привязан в назидание другим к позорному столбу. Хорошо хоть, уксусом не облили, считай, легко отделался. Аристо, мигом присмирев, принялись покорно исполнять команды церберов.
Что до меня, я и не думала возникать. В отличие от разношёрстного стада голубой крови, родилась в простой семье. Мать тянула как могла, а отца я видала нечасто, в основном на свиданках раз в полгода. Так что мне не привыкать к скотскому обращению.
Не стала истерить и тогда, когда меня при всём честном народе заставили взобраться в гинекологическое кресло. Вот же твари паскудные, могли бы и отвернуться, так нет! Парни, девушки, сворачивая шеи набекрень, пялились
