Форда. Эптон Синклер явно в своей стихии, разоблачая Форда, обнажая его социальную демагогию. Когда же он касается деятельности представителя нового поколения — Тома Шатта, рабочего активиста, то говорит о ней совсем бегло, конспективно. Заметно, что она ему мало знакома. Альберт Мальц ставит в центр романа фигуру коммуниста Принси; он показывает его широко, многогранно, проникает в его внутренний мир. Рабочие у Синклера по преимуществу бедняки, жертвы эксплуатации, вызывающие сочувствие, сострадание; в литературе «красных тридцатых» уже появляется во весь рост фигура пролетария-борца, человека, исполненного чувства собственного достоинства.
И все же его пионерская роль в разработке рабочей темы очевидна. Он не только сделал предметом изображения обширные сферы действительности, считавшиеся неэстетическими, неинтересными, — промышленное производство, труд пролетариев, их быт, конфликт рабочих и предпринимателей. Вместе с Синклером Льюисом, Джоном Дос Пассосом он представлял особую «социологическую» разновидность реализма. Он внес свой вклад в становление и развитие «литературы факта» и такого его важнейшего жанра, как роман документальный, публицистический. Он по-своему выразил внутреннюю тенденцию современной прозы, тяготеющей к максимальной правдивости, достоверности, — взаимопроникновение в ткань произведения документально-публицистических и беллетристических элементов. Эти процессы, выраженные, наверное, более топко, органично, мы наблюдаем у американских писателей публицистического склада (Т. Капоте, Н. Мейлера, Дж. Болдуина и др.). Да и не только американских.
Наследие Эптона Синклера не некая литературная периферия. Его общественная деятельность писателя-правдоискателя, дух и смысл его книг — все это делает его фигуру классической для литературы США.
7. НЕПОБЕЖДЕННАЯ ПЕСНЯ
Летом 1918 г. Джон Рид прибыл в качестве корреспондента прогрессивного журнала «Либерейтор» в Чикаго, где в федеральном суде начался процесс почти над сотней членов Индустриальных Рабочих Мира, самой боевой в ту пору организацией американских трудящихся. Вместе с Ридом находился Арт Янг, известный радикальный художник, также сотрудник «Либерейтора». По ходу процесса он делал зарисовки судей, подсудимых, адвокатов. Эти иллюстрации удачно дополнили текст очерка, который писал Рид. Он назвал его «Социальная революция перед судом».
Те, кого судили в Чикаго, кого служители Фемиды именовали немецкими агентами, «угрозой обществу и порядку», кого намеревались сгноить в тюрьмах, воплощали честь и совесть трудового народа Америки. У этих людей, как писал Рид, были лица солдат и борцов, они несли на себе «рубцы-следы, которые оставляет тяжелая работа и ненависть общества». С гордостью носили они красные, членские карточки ИРМ, «единственной организации, которая поет». В песнях ирмовцев жил дух их певца Джо Хилла, казненного в 1915 г.
«В ИРМ любят и почитают своих певцов, — писал Рид. — По всей стране рабочие распевают песни Джо Хилла… Я встречал людей, которые несли у себя на сердце, в кармане рабочей одежды маленький пузырек с горсточкой пепла Джо Хилла… Я не знаю другого такого объединения американцев, которое бы так чтило своих певцов…»{141}Позднее, в конце 30-х годов, когда ИРМ почти прекратила свое существование, ее официальный орган «Уан биг юниен мансли» писал: «Рабочее движение обязано ИРМ тем, что благодаря ему осознало роль пески в борьбе за освобождение»{142}. Да, среди многих жанров американской литературы — один из наиболее интересных и малоисследованных — политическая песня протеста. Сама история Америки, ее наиболее драматические и яркие эпизоды запечатлены в народной песне.
Джон Стейнбек как-то очень верно сказал: «Песни трудящихся всегда были ярчайшим выражением их стремлений, той формой, которую нельзя было уничтожить. Можно сжигать книги, подкупать газеты, запрещать петиции и памфлеты, но нельзя запретить людям петь»{143}. Каждая значительная фаза социальной борьбы масс находила и осознавала себя в песне. Свои песни были у рабочей организации «Рыцари труда» и участников Пульмановской забастовки 1894 г., у сторонников единого налога Генри Джорджа и Народной партии, активной в последнее десятилетие XIX в. Позднее почти каждая крупная стачка или острая схватка между трудом и капиталом находила отзвук в песне.
Целая эпоха в истории политической песни связана с деятельностью ИРМ. Организация эта была создана в 1905 г. на конгрессе в Чикаго и противостояла гомперсовской АФТ, представлявшей квалифицированных, высокооплачиваемых рабочих, «белых аристократов труда». Несмотря на анархо-синдикалистские ошибки, программа ИРМ была действенной, революционной. Ирмовцы, или «уоббли», как их называли, ратовали за создание Единого большого союза пролетариев посредством прямых насильственных действий (их чаще пропагандировали, нежели практиковали на деле). В канун и период первой мировой войны ИРМ была застрельщиком крупнейших стачек в Лоуренсе (1912) и Патерсоне (1913). Голос ее агитаторов и вожаков раздавался всюду, где развертывалась борьба против бесчеловечных условий труда, нищенской заработной платы и бесчинств охранников. Позиции ИРМ были особенно прочны на Западе, в среде неквалифицированных рабочих, иммигрантов, лесорубов, горняков и портовиков.
Но не только с политической борьбой была связана деятельность ИРМ. В ее недрах зарождалось новое революционное искусство. На знамени организации были начертаны слова: освобождение, образование, организация. Как и литература чартистов в Англии, революционеров 1848 г. Германии, коммунаров во Франции, поэзия ИРМ стала значительным этапом в развитии рабочей революционной политической лирики на Западе. Начиная с 1909 г. ИРМ ежегодно выпускает «Маленький красный песенник»; с 1912 г. в нем начинают появляться стихи Джо Хилла. Материалы песенника носили ярко выраженный агитационный, пропагандистский характер.
Один из лидеров ИРМ, знаменитый рабочий вожак Билл Хейвуд, говоря о новом пролетарском искусстве, заметил: «…я думаю, что оно будет вызвано к жизни революцией. Я думаю, что оно будет туманней, чем искусство буржуазное. В нем будет присутствовать социальный дух… Высшим идеалом художника станет создание песни, которую запоют рабочие, создание драмы, которую массы пролетариев смогут исполнять непосредственно на улицах»{144}. Песни стали неизменными боевыми спутниками американских пролетариев в их классовых выступлениях в эти годы. Известный журналист Рэй Станнард Бэйкер так писал о знаменитой стачке в Лоуренсе в 1912 г.: «Это движение в Лоуренсе было необычным, поющим движением. Впервые мне довелось видеть стачку, которая пела! Я не скоро забуду тот поразительный подъем и энтузиазм, который охватывал людей различных национальностей на митингах забастовщиков, когда они переходили на общепонятный язык песни»{145}.
А в 1913 г. произошло событие, которого не знала американская драма. На сцене Медисон Сквер-гардена, крупнейшего нью-йоркского зала, состоялось драматическое представление, режиссером которого был Джон Рид. Оно воспроизводило события забастовки на ткацких фабриках в Патерсоне, причем роли исполняли сами участники этой стачки{146}. Позднее, в первые годы Октябрьской революции, на площадях многих русских городов, под открытым небом родились новые формы революционного искусства — массовые, многотысячные представления, нередко воспроизводившие эпизоды классовой борьбы.
ИРМ издавало более шестидесяти периодических изданий: газет, журналов, альманахов, выходивших на русском, шведском, испанском, итальянском, еврейском, литовском и
