раз вместе с шестью Ил-2 из 210-го ШАП (штурмовики взлетели в 17.40). Согласно докладам летчиков-истребителей, пилоты «черных смертей» были более точны, разрывы бомб и «эрэсов» виднелись непосредственно в Запорожском. Вместо отправившегося на отдых и доукомплектование 7-го Гвардейского ШАП в составе 230-й штурмовой авиадивизии гвардии полковника Ивана Гетьмана теперь действовали 210-й и 805-й ШАП (2 апреля прибыл на аэродром Нововеличковская, имея в своем составе 26 двухместных Ил-2).
Всего же ВВС СКФ отчитались о 2 воздушных боях и 7 сбитых Ме-109. Четыре из них были на счету Р-39 из 45-го ИАП. Павлу Берестеневу был засчитан сбитый «мессер» в районе Киевского, Дмитрию Глинке, Николаю Кудре – в районе Крымской, а Гедалию Микитянскому – в районе Троицкой. В действительности потери немцев на Кубани составили 3 самолета. В районе Крымской был сбит Bf-109G-2 W. Nr. 14563 из 6-й эскадрильи JG52. Его пилот спасся, выпрыгнув с парашютом. Еще один Bf-109G-2 W. Nr. 14695 из той же эскадрильи был подбит и тяжело поврежден (50 %) при аварийной посадке. В районе Курчанской зенитным огнем был сбит Ju-87D-3 W. Nr. 1315 из 2./StG3 «Иммельман». Один немецкий летчик погиб, а второму удалось перейти линию фронта.
Собственные потери составили… два У-2.
В 09.40–10.30 Люфтваффе группами по 9—12 Ju-87 под прикрытием тридцать Bf-109 осуществили очередной налет на железнодорожный узел Батайск. При этом «мессершмитты» не ограничились собственно эскортированием, а применили тактику одновременного блокирования аэродромов Ростовского аэроузла, на которых базировались истребили 105-й ИАД ПВО и 5-й Гвардейской ИАД. В частности, аэродром Батайск подвергся штурмовке 3 истребителей. «Малое количество материальной части к началу налета – 4 боеготовых самолета в 182 ИАП, 2 в 234 ИАП, 1 боеготовый экипаж 266 ИАП на аэродроме Батайск – не дали возможности противопоставить противнику сколько-нибудь значительные силы наших истребителей», – сообщалось в журнале боевых действий 105-й ИАД. В воздух было поднято только 5 самолетов. В итоге только младший лейтенант Машечников из 266-го ИАП на И-16 атаковал и сбил один Ю-87, но потом сам был сбит бортстрелком одной из «штук» и погиб. Куда подевалась матчасть в дивизии (номинально по состоянию на 1 апреля она располагала 49 истребителями, в том числе 14 – Як-1, 13 – И-16, 11 – ЛаГГ-3, 5 «харрикейнами», 4 – И-153 и 2 – Як-7Б[15]), история умалчивает… Еще о нескольких сбитых штурмовиках заявила фронтовая 5-я Гв. ИАД. Ну а сам узел был в очередной раз разрушен, на путях сгорело несколько эшелонов, а в сводке ПВО скромно указаны «серьезные жертвы».
Надо сказать, что радикальные перемены произошли не только в погоде, но и в оценке ситуации советским командованием. Если еще в конце марта (как это видно даже из цитировавшегося выше обзора 298-го ИАП) оно было полностью уверено в том, что главная цель немцев – это задержать наступление наших войск и организованно эвакуироваться в Крым, то теперь выяснилось, что все обстоит с точностью до наоборот. То есть 17-я армия не только не планирует переправляться через Керченский пролив, а, напротив, с удерживаемого плацдарма собирается начать контрнаступление. Несомненно, на видение общей обстановки повлиял и ход боевых действий на других участках Восточного фронта. В феврале и даже начале марта казалось, что начатое под Сталинградом и на Дону наступление Красной армии будет безудержно продолжаться вплоть до Днепра (всерьез обсуждались планы, как не дать «фрицам» удрать на западный берег), а судьба армии Наполеона, которую гитлеровцам предсказывали еще год назад, наконец станет реальностью. В этих условиях немцам вроде бы не было никакого резона удерживать выдвинутый далеко на восток и отрезанный морем Кубанский плацдарм, а наоборот, следовало как можно быстрее перебросить находившиеся там части на север.
Однако вместо этого группа армий «Зюд» нанесла мощный контрудар и 26 марта ее части снова заняли Харьков и Белгород. Линия фронта к югу вплоть до Азовского моря стабилизировалась по Северскому Донцу и Миусу, то есть вернулась к статус-кво годичной давности. Севернее Харькова немцы эвакуировали свои Ржевский и Демянский выступы, но зато высвободили значительные силы и удержали почти весь растянутый фронт вплоть до Ленинграда. В этих резко изменившихся условиях удержание Таманского полуострова как одного из выдвинутых вперед «форпостов», о которые «волна за волной разбивались большевистско-азиатские орды», приобретало совсем иное значение. Ну а советский Генштаб теперь понял свою роковую ошибку, совершенную в конце января, когда главной задачей Северо-Кавказского фронта стал не быстрейший захват Тамани, а отрезание путей отхода 17-й армии через Ростов. «Усиленные оборонительные работы на ряде участков фронта, возросшее сопротивление противника на занимаемых рубежах, подтягивание войск с целью усиления Новороссийской группировки свидетельствуют о намерении противника временно удержать Таманский плацдарм, нанести удар по десантной группе войск 18-й армии с целью не столько тактического улучшения своих позиций, сколько для политической трескотни и повода для нового потока бахвальства и лжи о немецких “Каннах”, “мести за Сталинград” и т. д. и т. п.», – говорилось в журнале боевых действий 18-й армии за 2 апреля.
Более того, теперь уже наше командование ожидало не только контрудара противника на Кубани, но и всерьез опасалось высадки морских и воздушных десантов в духе «второго Крита»! Именно с целью предотвратить эту операцию был проведен упоминавшийся массированный налет на Севастополь 30 марта. «По имеющимся данным, противник в первых числах апреля намерен провести воздушно-морскую десантную операцию на побережье Черного и Азовского морей, вероятным районом высадки противника считать участки: Маргаритовка, Приморско-Ахтарская, Кабардинка, Фальшивый Геленджик, Джугба, Ново-Михайловка», – говорилось в боевом распоряжении штаба СКФ за 1 апреля. И это была вовсе не первоапрельская шутка. Войска и флот получили приказ срочно укрепить противодесантную оборону, создать резервные и подвижные группы для быстрой переброски к районам высадки, а в районе Геленджика (считавшегося наиболее подходящим для высадки морского десанта) была срочно сосредоточена 8-я Гвардейская танковая бригада. В свою очередь командующий Черноморским флотом адмирал Октябрьский утвердил план использования крупных кораблей (вплоть до линкора) в операции по отражению десанта. А в тыловых районах фронта срочно формировались подвижные отряды силой до батальона для отражения парашютных десантов. Соответствующие распоряжение получило и командование ВВС СКФ:
«а/ силами ВВС фронта усилить ВР морского сектора в границах Керченский пролив, Феодосия, Адлер, включая и порты данного участка. Силами ВВС фронта организовать и ВР Азовского моря. По согласованию с командующим ЧФ ускорить передислоцирование ВФ.
б/ на всех прибрежных аэродромах личный состав аэродромного обслуживания
