крайности, он видит узкие дрожащие от рыданий плечи, судорожные попытки избежать захвата и намеренно медленно изменяет угол вывернутой руки, почти до хруста, до нового жалостливого вопля, уткнувшейся в простыни девушки. Наслаждение обступает всполохами, смешивается с ее отчаянным криком и ненужными для него словами извинений. Она хочет этого от их отношений, она получит от него сполна. Малолетняя сука, не способная понять его прекрасного отношения к ней. Он, Макс Дамазо, успешный бизнесмен, потомок древней фамилии, единственный наследник финансовой империи спутался с ни кому неизвестной нищей сироткой. Проявил участие, попытался добиться взаимности, но разве она в состояние понять насколько ей повезло привлечь его внимание? Он выбирал женщин, он указывал им место в своей жизни и они были неизменно довольны этими отношениями. Возможно, он был слишком кротким, показался Ясмин бесхребетным, позволил зайти слишком далеко в своем неуважение к нему и его семье. Но ее глаза сияли, и их свет не потух даже после того, как он позволил себе немного больше, чем обычная затрещина. Он не хотел гасить ее свет, но в Ясмин огонь полыхал, обещая сжечь его. Макс почти швырнул девушку на дно душевой кабинки, зашел сам и включил воду. Тщательно вымылся и только после этого посмотрел вниз, на непривычно сжавшуюся девушку у своих ног. Старые правила новой игры.
- Мое слово для тебя равняется приказу, Ясмин, встань.
Золотистая макушка склоняется ниже, своевольное передергивание плечиками и он бьет, коротко и весьма болезненно.
- Встань.
- Ублюдок.
Макс снова бьет, несколько раз, стараясь не задеть лицо. Девушка медленно поднимается, в глазах дрожат злые слезы бессилия, но никакой покорности во взгляде.
- Я был слишком добрым, ты не заслуживаешь этого.
- Накажи меня.
Слишком вызывающе для бедной сиротки и Макс снова бьет, без жалости, четко, размеренно. Выходит в гардеробную за ремнем, возвращается и, скрутив Ясмин руки за спиной, за волосы подтаскивает к трубе, затягивая узел.
- Ты весьма умело вскрываешь замки, поэтому без присмотра я тебя оставить не могу. Желаю спокойной ночи, потому что утром ты будешь ползать за мной на коленях и просить прощения.
- У тебя, в самом деле, встает только после дури и рукоприкладства, или это ты просто растягиваешь наслаждение?
Макс оставляет без ответа ее слова и выходит, плотно притворив за собой дверь. Яся полночи пытается развязать узел ремня, но к рассвету руки немилосердно затекают от вынужденного положения настолько, что любое движение причиняет тупую тянущую боль. Девушка прижимается к стене, склоняет голову к поджатым к самой груди коленям. Сна нет, только усталость и ненависть к Максу. Он хочет, чтобы она смирилась и приняла положение его личной куклы для развлечений? Не получится, пусть смешивает ее с грязью, бьет и унижает. Ему это наскучит, и он отпустит ее. Она пыталась вести себя гибче и, к чему это привело ее? Наступает осень, и она все еще лежит в его постели, занимает свободное время, забавляет словами неповиновения. Ясмин осторожно касается языком разбитых губ, слизывая с них кровь и, старается не заплакать от непереносимой жалости к себе. У нее все получится, она сумеет вырваться, сможет обо всем забыть, пойдет дальше, не оглядываясь назад. Только напрочь выкинет из головы все советы по правильному поведению, ей нужно было кричать и сопротивляться, всадить ему в ногу нож, ударить прислугу, забрать телефон и вызвать полицию. Сама сглупила, сама привела Макса к мысли о вседозволенности в ее отношение. Льнула к нему, таяла от его нежности в постели, сама подвела себя под неприятности. Деньги делают людей безжалостными, списывают мораль со счетов, позволяют оплачивать любые прихоти. Яся не сомневалась в том, что и ей он попытается заплатить, когда устанет от ее общества. В его мире все покупается и все продается, за каждым стоит своя цена, было бы желание и возможности купить. И почему - то сидя в этой шикарной ванной комнате с позолоченной мебелью и дубовым паркетом, Ясмин до щемящей тоски захотелось в свое обшарпанное общежитие с его драным линолеумом на полах. Они считали, что идут к лучшей жизни и не понимали в своей глупости и молодости, что она у них уже есть. Нет возможности покупать красивые вещи, но они были с Миной свободны, делать то, что хотели. Они могли мыть полы, нанимались официантками в кафе на летних каникулах, экономили каждую сэкономленную купюру, почти два года собирали на дешевый ноутбук, пока их однокурсники гуляли в парках, отдыхали в клубах, флиртовали и влюблялись. Зачем она отправилась путешествовать? Почему не купила новое пальто и сапоги, сумку? Сколько можно было ходить в давно уже вышедших из моды чьих - то обносках? Почему казалось, что у них все еще впереди, они все успеют, стоит только немного потерпеть и вот оно счастье само стремится к ним в руки, распадается золотистым дождем сбывшейся мечты. Столько всего маячило впереди в зыбком тумане их надежд, обещалось сбыться и вот она здесь, с запекшейся из носа кровью на лице, избитая и изнасилованная. Стоило ли ехать за этим сюда, тратить последние деньги, экономить совершенно на всем? Туман рассеивался, все обретало очертания, обман, сладкая ложь мечты и напрасной надежды. Они манили ее, что - то шептали летним дождем, убеждали шелестом зеленой листвы, убеждая ступить сюда, чтобы привязать к невменяемому, избалованному и лишенному чести мужчине. Яся коротко рассмеялась и тут же тихо расплакалась. Она обещала вернуть фотоаппарат девочке из соседней комнаты. Если ей повезет выбраться отсюда, возьмет в кредит самый дорогой и обязательно подарит его ей. Только бы вырваться, уйти отсюда, все забыть. Может она даже институт бросит, начнет жить в свое удовольствие, научиться курить, будет менять любовников каждую ночь. За этими мечтами совсем рассвело, и в дверном проеме возник Макс. Высокий, худощавый, с рельефным телом манекенщика нижнего белья. Волосы чуть взъерошены, на лице щетина, штаны низко на бедрах, позволяя терять голову от отлично накачанного пресса. Макс щелкает зажигалкой, закуривает и подходит ближе. Насмешливое “Привет”, хриплым ото сна голосом. Облако дыма выдыхается ей в лицо и Ясмин закашливается.
