В этом пейзаже было что-то совершенно незнакомое, и я нахмурилась, когда вокруг нас раздалось птичье пение, а прохладный ветер взъерошил мои волосы.
— Где мы находимся? — Спросила я.
— Это была моя родина. По ту сторону великого океана. Я жил здесь до того, как был проклят, — объяснил он хриплым от эмоций голосом.
Я снова повернулась, чтобы посмотреть на Фабиана, и у меня перехватило дыхание. Он больше не походил на монстра — его кожа была живой и раскрашенной солнцем. Его красота поубавилась, но, в любом случае, он казался более привлекательным из-за более резких черт лица и едва заметного шрама на подбородке. Он был одет в боевую кожу, похожую на ту, что предпочитали Джулиус и Магнар, а на поясе у него висел длинный меч.
— Ты выглядишь как… как один из нас. Как истребитель. — Я не могла перестать пялиться на него, на эту его версию, которая еще не была проклята. Было труднее думать о нем как о монстре, когда он стоял передо мной как мужчина, и это было опасно само по себе.
Фабиан слабо улыбнулся мне. — Нет. Не истребитель. Но все мы когда-то были викингами.
Я шагнула к нему, совершенно сбитая с толку, увидев его таким. Волосы на одной стороне головы были выбриты, а на открытых участках кожи красовалась татуировка. Он заметил мой взгляд и с ухмылкой поднял к ней руку.
— Ваш вид всегда любил татуировки. Моя бессмертная форма вытесняет чернила с моей кожи, так что у меня больше нет…
— Татуировки Магнара — это знаки его даров, а не выбор моды, — беспечно ответила я.
Фабиан зарычал при звуке этого имени. — Я бы предпочел, чтобы ты не упоминала его здесь.
Я подумывала вызвать в воображении образ воина, чтобы досадить ему, но не смогла заставить себя сделать это. Я чувствовала, что Фабиан привел меня в это место для чего-то большего, чем просто напоминание о том, что когда-то он был человеком. Это была самая личная часть его жизни. Нечто, куда он мог попасть только во снах. Он никак не мог показать это кому-либо еще до меня, и, несмотря на то, насколько он заблуждался, когда дело касалось меня, его и этого проклятия, наложенного на нас Идун, я не могла отрицать честность этого момента. Он предлагал мне правду о себе, и, несмотря на всю враждебность, которую я испытывала к нему, я не могла проигнорировать его или мелочно плюнуть на это.
— Ты просто не хочешь, чтобы я упоминала его, потому что знаешь, что я с ним, — сказала я, пытаясь сдержать свои собственные чувства ненависти, в то время как мое сердце испытывало искушение смягчиться. Мой взгляд снова остановился на видневшейся вдалеке деревне, и мне стало легче мыслить здраво, когда я не была поймана его взглядом.
— Ты с ним только потому, что боишься того, кто мы такие, — прошипел Фабиан.
— Я с ним, потому что принадлежу ему, — ответила я вызывающе. — И потому что я люблю…
— Не надо, — перебил Фабиан, заставляя меня замолчать. — Я не могу слышать, как ты это говоришь.
Я обернулась, чтобы посмотреть на него, и обнаружила его прямо рядом со мной. Навязчивая боль вспыхнула в его глазах, и чувство вины шевельнулось у меня внутри. Я не хотела причинять ему боль. Но я также не хотела лгать. Не ему. И не себе. Я должна была помнить правду, иначе я знала, что могу слишком легко потеряться в своих ложных чувствах к нему.
Я хотела отступить назад, но до моего слуха донесся странный звук, и мои глаза расширились, когда я поняла, что это было. Я протянула руку в пространство между нами, и моя рука неуверенно задрожала, когда я положила ладонь на сердце Фабиана.
Я резко вдохнула, почувствовав, как оно ударяется о мою кожу. Я знала, что это не по-настоящему, но напряженность в его взгляде заставила меня почувствовать, что это так. Как будто, если бы мы встретились тысячу лет назад, он бы вел войны, чтобы сделать меня своей, и его сердце билось бы только для меня.
— Было больно? — Тихо спросила я. — Когда оно перестало биться?
Темная тень промелькнула у него перед глазами, и через мгновение мы уже не стояли у реки. Мы были в центре деревни, а все вокруг было красным от крови. Он был с головы до ног покрыт запекшейся кровью, а вокруг валялись мертвые тела. Другие Бельведеры стояли рядом с нами, на их лицах был написан ужас от того, что они натворили, в то время как смех Андвари наполнял воздух.
— Больше, чем ты можешь себе представить, — выдохнул Фабиан.
Я с отвращением огляделась вокруг из-за того, что бог заставил его сделать, но сцена перед моими глазами ускользнула, как будто Фабиану было невыносимо смотреть на это.
Когда все снова стихло, мы стояли на вершине высокого утеса, глядя на бушующее море. Солнце медленно пробилось сквозь облака, и Фабиан замер, как будто испугался этого. Но когда оно, наконец, упало на его кожу, он не отшатнулся, и золотые лучи зажгли в его глазах тепло, которого я никогда раньше не видела.
— Я никогда не выбирал быть тем, кто я есть, — медленно произнес он.
Я почувствовала, как моя ненависть к нему немного тает по мере того, как меня охватывает жалость.
— Это нечестно, — выдохнула я, глядя на него снизу вверх. — Ты знаешь, я этого не хочу.
— Если бы это было правдой, тебя бы здесь не было.
Я открыла рот, чтобы возразить, но выражение его глаз заставило меня остановиться. Он казался таким непохожим на монстра, которого я создала в своей голове. В нем было что-то отчаянно ранимое, и он смотрел на меня так, словно я могла быть ответом на все его страхи.
Он, казалось, воспринял мое молчание как согласие и поймал мою руку в свою, прижимая наши отметины друг к другу. Я ахнула, когда сила, которая связывала нас друг с другом, сильно вспыхнула, и каждая клеточка моей плоти ожила от ее ярости.
Фабиан придвинулся ко мне, прежде чем я успела отреагировать, и его
