змеиные тела и с азартным визгом вырывали из них куски мяса, тут же пожирая.
Ситуация сложилась патовая. Один на один аспида с лёгкостью убила бы горга, но против стаи в полсотни голов даже десяток змей был бессилен.
Девушки продавали свои жизни дорого. Вокруг них земля пропиталась кровью, валялись задушенные и располосованные саблями туши горгов. Сурам даже успел заметить несколько трупов с пеной на мордах, отравленных ядом аспид. Но стая попалась крупная и матёрая, почти без молодняка.
Врываясь в схватку, ягуары действовали слаженно. При одинаковых размерах, кошки имели преимущество в скорости и гибкости. Они нападали на горгов парами и тройками, ослепляли и перегрызали горло.
С противоположной стороны воспряли духом аспиды, увидев неожиданное подкрепление. Они тоже поделились на тройки, где аспида во второй ипостаси опутывала горга кольцами, а две другие в человеческом обличьи перерезали глотку твари и прикрывали подругу от посягательств других хищников. Битва вышла кровавой и грязной, стаю вырезали под корень.
Не обошлось без серьёзных ран. Аспидам досталось больше всего. Оттираясь от своей и чужой крови Сурам с содроганием смотрел, как тяжело раненые аспиды, почти на треть обожранные стаей, заглатывают по несколько горгов для быстрого восстановления. Их боевые подруги абсолютно голые разделывали туши хищников для употребления. Зрелище было отвратительно завораживающее, ведь аспиды буквально купались в крови.
У пустынниц было особое отношение к влаге, будь то вода или ещё что-то. Они с маниакальным пристрастием совершали омовения. Ещё не застывшая кровь стекала по совершенным женским телам. Раздвоенные язычки то и дело выныривали, пробуя воздух на вкус. Каждый мужчина, вкусивший любви аспиды, на всю жизнь запомнит искусную ласку, подаренную этим язычком. Сурам тряхнул головой, отгоняя неуместные мысли.
Закатное солнце подсвечивало маслянистую корку на подсыхающей земле. Девушки с улыбками переговаривались, отделяя зубы с когтями «на бусики» и вскрывая черепа с деликатесными мозгами на ужин, «порадовать мальчиков».
Но мальчиков сегодня порадовали не только этим. Вечером, обустроив совместные лагерь, пришедшие в себя после битвы аспиды отблагодарили ягуаров весьма необычным способом.
Сурам в это время стоял в дежурстве, что никак не помешало ему слышать полные страсти и удовольствия стоны и ритмичные шлепки обнажённых тел. Покачав головой, он вынужден был признать, что в чём-то даже завидует своим людям.
Ночь в приграничье была тиха, её раскрашивали звуками лишь тихий шелест песка от едва заметного ветерка, треск поленьев в костре и стрёкот насекомых. Над головой раскинулось бесконечное звёздное небо, служившее их предкам домом много циклов назад.
Мысли вяло бродили вокруг сегодняшней схватки. Вроде бы всё как обычно. Приграничье, зачистка. Но стая оказалась слишком крупной. Горги по своей природе одиночки, они объединялись в пары для продолжения рода либо в моменты опасности. Сезон спаривания у них ещё впереди. Причин для нападения на аспид не было, если только пустынницы сами не спровоцировали нападение и не дали хищникам почувствовать вкус крови.
В полночь Сурама сменили. Глаза воинов лучились удовлетворением. Попивая энергетик, они заступали на дежурство, мечтательно и с лёгким превосходством поглядывая на командира.
Лагерь к тому времени притих. Тихое сопение доносилось отовсюду. Костёр давным-давно прогорел. Запах крови после схватки исчез. Пустынницы договорились с песками, и те скрыли следы недавнего побоища. Как это делали аспиды, оставалось секретом, но факт оставался фактом, о схватке напоминала лишь горстка зубов да когтей горгов, оставленные на память.
Вытягиваясь на плетёной подстилке, Сурам уже почти провалился в сон, когда его руки коснулась тёплая ладонь с бархатной кожей. На рефлексах воин зафиксировал чужое запястье, рывком подминая под себя нарушительницу спокойствия. Вторая рука уже держала кинжал у горла пустынницы.
Янтарные глаза аспиды сияли ярче звёзд, но на лице не было и тени страха. Эфисе, командир десятка аспид, улыбалась, облизывая раздвоенным язычком губы.
Сурам втянул носом воздух. От женщины пахло дымом, пряностями и возбуждением. Кинжал вернулся в ножны также стремительно, как и покинул их.
— Было бы неплохо, чтобы и свой кинжал ты расчехлил с такой же скоростью, — промурлыкала ему в губы аспида, чуть царапая удлинившимися клыками нежную кожу.
— Не терплю спешки и женских приказов, — хрипотца в голосе с лихвой выдавала его истинные желания. Сурам нахально запустил руки под платье пустынницы, проверяя границы дозволенного. Прохладная и гладкая как шёлк кожа покрывалась мурашками от его настойчивых ласк. Одного движения хватило, чтобы оголить небольшие упругие груди, идеально помещающиеся в ладонь.
— И тем не менее, подчиняешься женщине, — со сладким вздохом выгибаясь под руками любовника, ужалила словами аспида.
Сурам заткнул рот нахалке огрубевшей от оружия ладонью, одновременно накрывая губами сосок. Нежные поцелуи сменялись лёгким укусами, отзываясь приглушёнными стонами.
Резким движением он перевернул девушку на живот, наваливаясь сверху. Пустынница нахально дразнилась, оттопыривая зад и прогибаясь в пояснице.
— Твоя судьба всегда быть позади женщины, — ушей Сурама достиг едва слышный стон, стоило ему погрузился до упора во влажные и податливые глубины этой несносной змеюки. Схватив её за горло, он ритмично двигался, доставляя наслаждение себе и ей заодно.
— Твоя судьба стонать и извиваться под своим мужчиной, принимая в лоно его семя и продолжая его род, — толчки становились всё сильнее и глубже, заставляя пустынницу распластаться на подстилке и подаваться ему навстречу. — Вы, аспиды, — ошибка природы, возомнившая себя равной мужчинам. — Он намотал на руку медную косу пустынницы, задирая её голову к себе и прошипел, — но я докажу тебе, что ты не больше чем просто женщина.
С последними словами он до упора погрузился в Эфисе, чувствуя, как содрогается её тело в оргазме, и наполнил пустынницу своим семенем до отказа.
— Правы были подруги. Когда злитесь, вы стараетесь гораздо лучше, — потянувшись всем телом, словно разнежившаяся на солнышке кошка, промурлыкала пустынница. Казалось ещё секунду назад она лежала, распластавшись под Сурамом, и вот стоит в шаге от него, поправляя полы платья и переплетая косу. Текучие и плавные движения напомнили танец кобры. Рядом с аспидами кошки казались неуклюжими котятами. Сурам тряхнул головой, отгоняя наваждение.
— Ах, да. Забыла сказать. Спасибо. Вы славно сегодня постарались, — пустынница ушла к своим, покачивая бёдрами, а Сурам остался лежать, раздумывая, что имела ввиду эта змеюка: схватку с горгами или ночные утехи.
Глава 10
Правильно амори Марук сказал, опыт — дело наживное. А ещё в голове крутилась незнакомо знакомая поговорка: «На Бога надейся, а сам не плошай», поэтому теперь мой день состоял не только
