прямо по щекам, падая на мои голые плечи. Безысходность. Вот, что я чувствую сейчас. И дикий страх. За себя, которую некому защитить от этого сборища взрослых, омерзительных мужиков. И еще неизвестно, кому из них я достанусь как главный приз, который кто-то выиграет. А самое страшное, что я даже не представляю, что именно победитель захочет со мной сделать. Оставить себе или отдать кому-то из сидящих за этим столом.
Ком в горле с каждой минутой становится больше и мешает дышать. Сейчас мне хочется только одного. Умереть, не дав возможности ни одному из них прикоснуться к себе.
— На кону нехилый приз! — слышу омерзительный голос Генри, — Если я выиграю, эта девочка получит массу удовольствия!
Меня начинает тошнить.
— Такого же, как твоя последняя? — спрашивает кто-то.
— Сама, сука, нарвалась! Чего ей не хватало?
— У Игоря отменный товар, всегда! А вот тебе, Генри, явно нужно поучиться манерам с женщинами!
Я внезапно вспоминаю, где слышала раньше это имя и у меня чуть не останавливается сердце. Это же тот Генри, которого упоминали мужчины когда разговаривали про бывшую домработницу Райского. А теперь ему нужна новая. Тогда что случилось с ней?
Надо срочно спасаться! Бежать, ползти, что угодно, но надо покинуть этот дом немедленно!
Тело еще ватное. Слабость нереальная и ноги не слушаются. Господи! Хоть бы Надежда вышла с кухни и помогла мне!
Надежда. Сейчас это так символично. Женщина с таким именем может подарить мне ее. Она могла бы позвонить Богдану, но ее сейчас тут нет. И моя надежда тает на глазах.
— Может перекур? — снова доносится до меня.
— Отлично! Только за призом надо следить! Кто-нибудь должен остаться и посторожить нашу девочку!
— Я останусь! — слышу Генри.
— Нет! — обрубает его Райский, — Ты пойдешь с нами. А за девкой присмотрит Урбанос. Слышу удаляющиеся шаги и чувствую как на диван рядом со мной кто-то опускается. Щурюсь изо всех сил и узнаю Матаса.
— Отпустите меня, пожалуйста! — умоляю его.
Сейчас этот павлин кажется мне самым безобидным из всех, кто присутствует в этом доме. Но он молчит. Я в страхе пытаюсь отползти подальше от него и вжимаюсь в диван.
— Прошу вас! Что вам от меня нужно?
Диалог выстроить не получается. Но то, что происходит дальше, приводит меня в еще больший ужас.
Он кладет руку на мою ногу и медленно ведет ею вверх. Смотрю в его глаза бешеные и каменею. Ни черта он не безобидный! Правильно говорят, в тихом омуте черти водятся. И сейчас я чувствую себя в самом его эпицентре!
— Что вы делаете? Прекратите! — стараюсь кричать громче, но получается плохо.
Урбанос ведет своей ручищей по внутренней стороне бедра, а у меня все сжимается. Это противно и совершенно не похоже на то, что я чувствовала рядом с Богданом. Он останавливается, его рука между моих ног. Это так мерзко, что меня начинает трясти. Сжимаю ноги так сильно как могу, насколько это возможно. И он одним резким движением срывает с меня трусики. Затем подносит их к своему лицу и медленно, прикрыв глаза, втягивает своими ноздрями запах, издав при этом какой-то непонятный гортанный звук.
Меня еще больше тошнит от увиденного. Этот ненормальный нюхает мое белье и ему это нравится. При этом смотрит на меня, готовый накинуться в любую минуту.
То ли на нервах, то ли от того, что действие препарата в крови стало слабее, я практически вскакиваю с этого чертова дивана и пытаюсь бежать. Практически сразу падаю, разбивая колени до крови, а платье задирается, оголяя мой зад. Я пытаюсь ползти, медленно, как получается, но понимаю, что меня это не спасет.
Оборачиваюсь назад и вижу, как уже вернувшиеся мужчины жадно смотрят на меня. И то, что они видят, возбуждает их еще больше. Словно стая диких животных, готовых наброситься на свою раненую добычу.
Райский медленно подходит ко мне, садится на корточки и я не узнаю его. Он уже не тот добродушный хозяин-благодетель. Он тот, кто сейчас держит мою судьбу в своем кулаке и отпускать меня совершенно не входит в его планы. Я вижу в нем чудовище!
— Плохая девочка! Очень плохая! — шепчет он, — А знаешь, Ира, что делают с плохими девочками? Их сажают на цепь!
С этими словами он подходит к столу, открывает ту самую шкатулку и достает оттуда ошейник и поводок. Боже! Он что, серьезно?!
Он одной рукой притягивает меня к себе, а второй ловко накидывает его мне на шею. И как только я хочу подставить руки, чтобы не дать ему это сделать, сразу же ощущаю боль в ладонях. Ошейник весь усыпан острыми, словно иголки, шипами. И именно об одну из них я укололась в прошлый раз.
— Игорь Андреевич! За что вы так со мной?! — рыдаю в голос.
Сейчас его глаза бешено горят, а улыбка похожа на оскал. Мамочка родная! Знала бы ты сейчас, в какую ситуацию я попала! Что творят эти изверги!
— Девочка моя! Да ты не представляешь, как тебе несказанно повезло. Тебя в первый раз трахнет один из нас. И если тебе понравится, а тебе обязательно понравится, то ты сможешь обслужить и остальных. Если конечно твой новый хозяин будет не против, — и Райский громко рассмеялся.
— Все! Давайте доигрывать! — орет Генри, — Иначе я, глядя на эту голую задницу, разложу ее прямо сейчас.
Все торопливо вернулись за стол и продолжили играть. Меня же, словно собаку, оставили на полу, а поводок отдали Геле. Она восседала теперь на диване, довольно попивая шампанское.
— Геля, прошу, отпусти меня! — шепотом обращаюсь к ней и глажу ее по ноге кровавыми пальцами.
— Убери от меня руки, псина! — фыркает в мою сторону.
Это была моя последняя попытка. И она с треском провалилась. Никто мне не поможет. Я даже не представляла, что будет дальше и до конца не осознавала всего предстоящего ужаса. Я только молилась про себя, чтобы произошло чудо, я открыла глаза и всего этого просто не было. Но на это я надеялась зря. Громкий крик одного из мужчин раздался
