губами, как раз Пашка видел на несостоявшемся уроке права, с которого свалил учитель. Тогда смелые одноклассники из крутых сели малой группкой, вооружились недопитой колой Лебедева и тоже стали в бутылочку играть. Особенно охотно чмокалась со всеми грудастая Светка, будоража Пашкину психику. Но пионовские друзья прямо-таки сосались: и вся толпа считала вслух, минимум — до десяти.
Даже когда накачанному Кириллу попалась круглая и низкорослая Саша с кривыми зубами, заднюю он не включил, и «раунд» прошёл на пятнадцать счётов, хотя некоторые покатились от хохота. А-ну как и Пашке выпадет какая-то страхолюдина? Или наоборот — шикарная деваха, которая в нём разочаруется, как шлюха на мойке? Или вообще Пионова — не так Пашка представлял себе их первый поцелуй!
Короче, совсем не хотелось, чтобы горлышко бутылки на него указало. Хотя алкоголь в крови тянул на приключения, а от лобызаний парочек зашевелилось в штанах.
Первый раз Пашка достался Карине, высокой и смешливой кудрявой девчонке, с которой Пионова, вроде как, жила в одном дворе и играла в бадминтон. Пробираясь вперёд к центру круга, он понял, что сомлели ноги, и чуть не завалился на бок. В ушах шумело от тока крови, сердце бешено колотилось, лоб взмок от лихорадочной испарины.
У Карины оказались очень мягкие и влажные губы, приятные и возбуждающие. От её волос пахло духами и костром. Глаза Карина закрыла, и Пашка хорошо видел лицо под странным непривычным углом оно выглядело малопривлекательным. Но ощущения!
В какой-то момент она даже провела своим языком по его. Захотелось поднять руку и взять девчонку за плечи, а лучше повалить на траву, и…
Но Пашка, разумеется, не решился.
Им сосчитали до шестнадцати, и Карина первой подалась назад, но с улыбкой.
Чуть осмелевшему Пашке (так-то от него не шарахнулись на цифре «три», значит, целоваться Пашка всё-таки умеет) предстояло крутить бутылочку самому. Он вложил в движение максимум силы, и она сделала пять оборотов прежде, чем замедлилась, указав на парня в кепке, имени которого Пашка не запомнил. Это означало, что Пашке выпала сидящая за ним следующей по часовой стрелке Юля, веснушчатая и очкастая. Впрочем, внезапно выяснилось, что Юля эта целуется даже лучше Карины! Она так и эдак затягивала в себя Пашкины губы, щекотала рот изнутри языком, и в итоге захотелось повалить на траву и её, хотя при виде этой самой Юли Пашке такое в жизни не пришло бы в голову.
Им с Юлей досчитали до двадцати шести, почти что рекорд!
Короче, понравилось Пашке играть в бутылочку. Очередь его приходила ещё целых четыре раза, хотя Пионова так и не выпала. А вот когда она выпадала другим, в Пашке закипала ревность. С Макаром они даже переплюнули Пашкины рекордные двадцать шесть счётов! Но это ведь игра, только и всего, ведь так? Пионова осталась Пашкиной, верно?
Интересно, а часто она такими играми балуется?
Он продолжал налегать на пиво, в особенности, когда долго ждал счастливого поворота горлышка. Трижды пришлось мотаться в кусты, упуская свой шанс.
В итоге Пашка совсем захмелел. По причине непонятной, но отмеченной ещё с Толиком, напившегося Пашку всегда тянуло пить ещё больше. Именно потому и выходило в итоге какое-нибудь непотребство, стабильно.
Ушатавшись к кустам по нужде в последний за игру раз, Пашка упал и счесал ладонь. В башке засела навязчивая мысль поцеловать сегодня Пионову. Когда он кое-как возвратился, оказалось вдруг, что занимательная забава уже закончилась.
Значит, нужно целовать вне игры.
Но, похоже, тусовку сворачивали!
Участники атеистической Пасхи потихоньку собирались: парни раскручивали уже остывший переносной мангал, девчонки сгребали мусор и паковали остатки провизии в пакеты. От большой компании осталось уже не больше пятнадцати человек, была половина первого ночи.
Пашка очень удивился, когда увидел время на часах. Ещё он удивился, потому что обнаружил за одно семнадцать пропущенных от матери и три от отца. Это выглядело, как неприятности, и трезвый Пашка, даже трезвый Пашка — будущий бог, испугался бы. Но пьяный Пашка бывал богом не будущим, а уже действующим, даже и до появления чудесной приложухи.
— Кстати, а там чё? — вслух произнёс он, упав на лавку, и открыл «Дополненную реальность».
Ох и нефига ж себе!
«Икс», две квадратные отзеркаленные «С», одиннадцать перевёрнутых «игреков» и…
«Вы достигли 14-го уровня!»
…цельная «П», десять кривых «Т» и…
«Вы достигли 15-го уровня!»
…две запятые, пять львов, медведь, четыре свинки и…
«Вы достигли 16-го уровня!»
…а потом целых пятнадцать овнов, принесших разом:
«Вы достигли 17-го уровня!»
«Вы достигли 18-го уровня!»
— Еба, я царь! — икнул офигевший от обилия уведомлений Пашка, и получил ещё одного льва и девятнадцатый уровень в придачу.
Хотя задание по дружбе с Островской так и не засчиталось, всё же от лавины достижений срочно понадобилось триумфально покурить, и Пашка вытащил предпоследнюю сигарету из пачки, которую подобрал раньше на столе у мангала.
Перед глазами плыло, хотелось прибухнуть, целоваться, петь, да и пожрать чего-то можно бы.
Пашка с трудом приподнялся и, дымя на ходу, зашатался к столу, где девчонки оголтело паковали остатки шашлыка и заветревшиеся овощные нарезки.
Полез в сформированный пакет и вывалил половину содержимого в траву под столом.
— Дай сюда! — грубо сказала первоклассная целовальщица Юля, и выдернула у Пашки добычу, завязав лямки узлом. Другая девчонка присела на корточки, собирая мусор, и в голове промелькнула мыслишка из порно.
Стоп, а мясо-то? Чё они мясо отняли?
Обиженный, Пашка ещё раз хлебнул из жестянки в руке, но понял, что она пустая. Отправился туда, где рядом с поленницей стояло бухло, но его встретили только пустые картонные поддоны в раскуроченной плёнке.
— Где… ик… пивас купить можно ночью, кто в курсах? — громко спросил Пашка.
К его недоумению никто не откликнулся и в попутчики ему набиваться не стал. Это как так вообще? Что же, все с готовностью по домам пойдут, что ли? В такой-то день? В такую рань? Вот только оргию на поляне устраивали, и разом подорвались и расходиться? А гулять? А тусить?
Да ни за что он не пойдёт в домашнее убогое уныние! Бухла нужно. Неужто не осталось совсем? Это как так?
Когда ещё соберётся такая же тусовка!
— Христос воскрес! — завопил Пашка, салютуя пустой жестянкой. — Э-гей! С Новым годом!
Откуда-то взялась прямо перед ним Пионова и заглянула в глаза.
— Тебе уже хватит, — строго решила она, словно была Пашке мамкой. Он хотел законно
