бы я на того, кто попытается встать между нашей лиореттой и её целью. Вернее, на то, как быстро он перестанет там стоять.
– Успокойся, Эльен, – бросил Герберт сухо. – Твоей вины в этом нет.
– Господин…
– Поверь. Будь это не так, не уверен, что ты уже не был бы упокоен.
Судя по тому, как смиренно призрак склонил голову, довод подействовал.
– Есть другой вариант, – сказал Миракл, когда Эльен удалился сквозь дверь. – Дядюшка не знает, что мы заодно. Возможно, он впустит меня, и я…
– Он неохотно принимает гостей с тех самых пор, как стал единоличным владельцем дома, если ты помнишь. И не думаю, что он впустит кого-либо в свой особняк, когда есть шанс обнаружить там её.
Миракл беспомощно поболтал бокалом, признавая его правоту.
– Давай сперва отыграем завтрашнюю дуэль, Уэрт. Потом что-нибудь придумаем. – Улыбка юноши, не слишком старающаяся замаскироваться под искреннюю, вышла кривой. – Посмотри на это с положительной стороны: целых пару дней никто не будет мешать тебе заниматься делами. Снова одинокая холостяцкая жизнь, да здравствует свобо – да, ура.
– Она не мешала. – Герберт, вновь уткнувшийся в тетрадь, шутку не оценил. – У неё свои дела. Своя цель. Своя семья, свой мир… В том-то и проблема. – Взгляд его оторвался от чернильных строк, чтобы замереть на жарком узоре красного и чёрного, вытканном углями в гаснущем камине. – Даже если я верну её, даже если верну её к жизни… Рано или поздно я её потеряю.
– Успокойся. Пока никто не умеет открывать прорехи в другой мир с нашей стороны, никуда она от тебя не денется.
– Говорят, риджийские маги умеют.
– Мы не в Риджии. И ей об этом знать необязательно.
– Нет. Если она хочет вернуться домой… Если есть шанс, что это поможет ей вернуться… Я обязан ей сказать. И отправиться с ней в Риджию, чтобы узнать, правда ли это.
– Не знаю, утешит ли это тебя, но Риджия сама отправится к нам. Их делегация собирается в Керфи незадолго до Жнеца Милосердного. Думаю, смена власти их не остановит… Если всё сложится благополучно, конечно. – Перегнувшись через ручку кресла, Мирк похлопал брата по плечу так сочувственно, как мог. – Успокойся, Уэрт. Если она тебя любит, она тебя не оставит. Если не любит, значит, она того не стоит.
Взгляд, которым Миракла наградили в ответ, выразил всё, что его обладатель думает по поводу столь примитивной оценки ситуации.
Впрочем, даже такой взгляд был лучше того, чем когда чьи-то живые глаза напоминают цветные стекляшки.
– Иногда ты всё-таки такой болван, – с усталой благодарностью проговорил Герберт некоторое время спустя, прежде чем отложить тетрадь и потянуться к письмам.
– Я расценю это как «спасибо».
Глава 7
Aria[10]
Ева выскользнула из спальни, когда стрелки часов на камине сошлись в верхней точке циферблата, ознаменовав начало нового дня.
Люче пряталась сзади, в руке, крепко прижатой к пуговицам на спине. Огненное мерцание рапиры плясало на стенах, и маскировка выходила так себе, но вернуть оружие обратно в ножны теперь, когда у Евы осталась лишь одна попытка обнажить клинок, было невозможно – только воспользоваться им. В обители Кейлуса магические кристаллы не вспыхивали сами собой, оставляя ей неуверенно пробираться сквозь мрак, и Ева впервые заподозрила, что автоматически они загорались лишь в замке Рейолей, где Герберт похимичил с «настройками».
Странно, неужели её тюремщику силёнок не хватило даже на то, чтобы устроить дома нормальное освещение? Или для него это почему-то дело принципа – прибегать к магии как можно реже?..
В покоях Кейлуса, расположение коих ей любезно открыли за ужином, никого не оказалось. Ловушки, которой она ожидала, тоже – лишь просторная комната в изумрудных тонах с широкой кроватью, изобилующая бархатом и резными завитушками, что покрывали немногочисленную мебель. Особняк вообще обставили со вкусом: даже картины на стенах притягивали взор, бликуя краской в отблесках сияющего лезвия, пока Ева кралась по тёмным коридорам. Она шла мимо моря, тянущего чёрные волны к хрупкому белому паруснику; мимо скелета, приглашающего на танец прекрасную деву; мимо серокожей королевны с янтарными глазами, играющей на лютне в лунном свете, водопада в солнечных лучах, превративших его в радужную вуаль, и светловолосой девочки, бредущей в серебристом тумане по стеклянному лесу.
В других обстоятельствах, наверное, Ева задержалась бы у каждой. Было в них что-то, делавшее их больше, чем элементом декора, – историями в красках, мгновениями, пойманными на холсте, живыми эмоциями в резных рамах.
Сейчас ей было немного не до того.
Спускаясь по серой лестнице на второй этаж, Ева мантрой повторяла себе, что не должна колебаться. Если верить гному (а пока его слова не расходились с истиной), отобрать у неё Люче, даже если она провалится, никто не сможет. Если не провалится – спасёт и себя, и Герберта. И убийство того, кого она собиралась убить, – самозащита, не более; даже в суде такое оправдывают…
Ещё спускаясь, она услышала музыку.
Обрывки мелодий, какого-то начинающегося и постоянно прерывающегося наигрыша переливались в серой мгле, сопровождая Еву на пути к месту, где коротал эту ночь Кейлус Тибель. Сперва она решила, что в ожидании визита тот оставил гостиную открытой: когда она потянула дверь, отделявшую лестницу от коридора к жилым комнатам, фортепианный наигрыш послышался так отчётливо, словно инструмент стоял прямо за порогом. Но когда девушка скользнула в образовавшуюся щель, то увидела лишь очертания худощавой фигуры, сидевшей на полу.
Тиммир Лейд слушал творимую музыку, прислонившись спиной к двустворчатым дверям. Тем самым, что нужны были Еве. Из одежды – рубашка, штаны да мягкие домашние туфли; одна нога согнута в колене, другая расслабленно лежит на ковровой дорожке. В замочной скважине рядом с его макушкой торчало что-то, похожее на ключ с круглой малахитовой рукояткой, слегка светившейся во тьме, и звуки музыки, как с удивлением поняла Ева, доносились именно из неё.
Заметив гостью, вражеский секретарь повернул голову. Щурясь – лицо его отчётливо подсвечивала рукоять ключа, – воззрился на Еву.
– Он злится, когда я подслушиваю, – как ни в чём не бывало пояснил юноша. Так просто и приветливо, точно они были старыми приятелями; негромко, но с силой, достаточной, чтобы заглушить фортепианные переборы и чужой голос, поверх них без слов мурлыкающий отрывки музыкальных фраз. – Не любит, когда слушают то, что ещё не закончено. К тому же после того, как ты поставила мне блок, я рискую свалиться с новым приступом, так что обычно Кейл заговаривает дверь. Пришлось прикупить в магической лавке вот
