– Ты не можешь так поступить со мной!
Я подорвалась на постели и рыкнула от досады, ударила кулаками по матрацу. Машка, гадина, такой прекрасный сон перебила! Что там происходит, почему она орет как резанная на весь дом?
Я быстро переоделась и пошла на голоса. Едва открыла дверь, как услышала жалобное скуление:
– Макс, прошу тебя, поговори с Русланом.
Голоса доносились из ее комнаты, дверь была настежь распахнута, поэтому я подкралась и заглянула внутрь. Максим беспорядочно швырял ее вещи в чемодан. Машка трясла его за руку, пыталась остановить, но Бехтеров-младший был решительно настроен, срывал одежду с вешалок и не заботился, если случайно порвет чужую вещь.
– Максик, прошу, не надо! – уже едва не рыдала Маша.
Она вдруг отпустила его, в одну секунду сгребла свои вещи из чемодана и бросила их на кровать. Макс не стал церемониться: закрыл чемодан, пожал плечами и заговорил:
– Ладно, поедешь без одежды, позже тебе ее кто-то из наших привезет.
– Нет, ты не можешь так поступить, – она не верила, что ее хотят выгнать из дома.
Боже, я и не думала, что Руслан так скоро решит проблему. Вчера он говорил, что разберется с Машей, мне казалось, этот вопрос затянется на неделю, если не больше. Морально настроилась терпеть ее выходки. А тут такая удача. Я оставалась незамеченной в коридоре – незачем дразнить голодного крокодила. Пускай Максим сам с ней разбирается, а я постою послушаю.
– Я до последнего был на твоей стороне и прикрывал перед Бэхой, как мог. Хотел немного потянуть с поиском квартиры, чтобы дать тебе шанс наладить отношения с Русланом. Наглой и глупой ложью ты перечеркнула доверие к себе. Показала себя с сучьей стороны. Скажи спасибо, что Бэха не отрезал тебе язык. Уж поверь, он это может, если его сильно взбесить. Он терпеть не может ложь и чует ее за версту.
Я вздрогнула от грозного тона Макса и тяжело сглотнула. Отступила на пару шагов назад, боясь быть пойманной. Руслан вполне мог совершить в порыве ярости нечто подобное. Но что такого наболтала Машка, чтобы с ней так поступили? Неужели опять распространяла обо мне лживые слухи?
– Да почему же вы все такие слепые? – кричала Маша в порыве ярости. – Околдовала она вас, что ли? Максим, ну хоть ты прислушайся ко мне! Ева волк в овечьей шкуре. Сам подумай, она все время от кого-то пряталась, называла, как мне кажется, выдуманную фамилию и никогда не показывала паспорт. Даже на полставки устроилась в клининг, потому как директриса не хотела ее брать без документов. Она больная на всю голову, разве психически уравновешенный человек намеренно порежет себя? Ева что-то скрывает, потрясите ее хорошенько и, клянусь, узнаете много нового о ней. Не удивлюсь, если мерзавка шпионит для кого-то. Специально подобралась к Бэхе и…
– Замолчи, – Макс перебил ее. – Я уже на грани лично отрезать тебе язык. Зря ты считаешься нас с Русланом наивными щенками. Ни одна баба не сможет запудрить нам мозги и под видом овечки пролезть в дом. Да еще и шпионить для кого-то. Ты, между прочим, первая в списке подозрения. Чего так отчаянно цепляешься за возможность остаться в доме, а? Не потому ли, что сливаешь инфу предателям?
Я специально заглянула в комнату, и плевать, если меня увидят. В словах Макса было зерно истины. Другая уже давно бы включила гордость и ушла бы с высоко поднятой головой, а Машка ни в какую. Ни за что не поверю, будто она влюбилась и банально боится потерять любимого человека. Это ее нужно было хорошенько потрясти, глядишь, грязное белье само повалится из всех щелей.
Тем не менее, и в ее словах не было лжи. Но обо всем этом Руслан и так знал, я была с ним честна и откровенна. Интересно, рассказал ли он уже Максу о том, кто я и почему появилась в их доме?
Машка застыла в одном положении, она была бледнее мела, вжала голову в плечи. Девушка словно боялась Макса и его реакции, что он может ударить ее.
– Я не предатель, – выпалила она со слезами на глазах. – Я влюбленная девушка, которой нагло воспользовались, а когда стала бесполезной, выбросили, как ненужную вещь.
Мне стало не по себе от признания Машки. Даже ощутила себя мерзко, будто увела мужа из семьи. В словах скрывалась отчетливая обида и искренность, неужели она реально полюбила Бехтерова? Возможно ли полюбить за такой короткий срок? Я всю жизнь была пессимисткой и не верила в любовь, особенно с первого взгляда. А вдруг человек надел маску, а потом выяснится, что он гнилой мудак? Или наоборот. Я не была влюблена в Руслана и уж тем более не любила его. Но какие-то чувства у меня к нему были. Может, симпатия или безграничная благодарность. Животная похоть. Но любовь? Точно нет. Пока нет…
– Ненавижу, когда пытаются давить на жалость. Тебя ведь силком не заставляли, ничего конкретного не обещали, к чему теперь слезы? Нет в тебе правильной хитрости, чтобы отбить мужика. А враньем и клеветой ты унижаешь в первую очередь себя.
Маша шмыгнула носом, но ничего не ответила. Пока образовалась пауза, Максим снова открыл чемодан и спешно побросал туда вещи, на этот раз девушка ему не перечила, смирилась со своим положением.
– Эх, Маша, Маша, – мент снял чемодан с кровати. – Ты мне все планы поломала, а могла быть идеальным союзником.
Он вздохнул, а у девушки словно открылось второе дыхание. Она оживилась и схватила мента за рубашку, заговорила с надеждой:
– А в чем план? Я буду им! Сделаю все, что скажешь, прошу, дай мне шанс.
Союзником… Мне не нужен был ответ, я уже все прекрасно поняла. Тем не менее, затаила дыхание и ждала. Пусть это будет не то, о чем я думаю, пожалуйста!
– Бэха никогда не меняет свои решения. Если сказал, чтобы убиралась из дома, значит, придется уйти. Даже я, представь себе, не смогу повлиять на брата. Да и не хочу.
Максим вдруг повернулся ко мне лицом, наши взгляды встретились. Он усмехнулся мне, глаза сразу потеплели, из них пропал холод. Я не хотела быть пойманной, но так уж вышло. Глупо разворачиваться и бежать в комнату. Машка ухмыльнулась, в ее омутах что-то промелькнуло, опасное и дикое. Пугающее до мурашек по коже.
– Ну вот, – запричитала она. – Разве не очевидно, что Ева подслушала чужой разговор? Зачем? Для кого? Тебя не учили, что подслушивать – плохо?
Она уже даже меня бесила своей неоправданной подозрительностью. Будто специально от себя отводила подозрение, чтобы бросить тень на всех подряд.
– Подслушиваю? – я рассмеялась над абсурдной ситуацией. – Ты орала на весь дом, не удивлюсь, если даже соседи тебя услышали. Маш, куда подевалась твоя гордость? Ты скандалишь, как истеричка, хотя пути назад уже нет. Бессмысленная трата сил и времени. Нервов.
Вся ненависть ко мне вмиг отразилась на ее лице, и Машку перекосило. Она метала взглядом молнии и, могу поспорить, желала мне смерти в эту секунду. Мечтала испепелить и развеять мой прах по ветру, чтобы освободить теплое место под солнцем для себя. Я могла бы еще много чего сказать, но промолчала. Ничего, перебесится и успокоится.
