— Что бы мы ни предприняли, — проговорила Кэт, — мы сделаем это без благословения дяди Эдди.
Сначала никто не ответил. Хэмиш посмотрел на старшего брата с улыбкой, словно ожидая от него разрешения расхохотаться. В конце концов, больше всего это было похоже на шутку. Но Габриэль молчала, а Саймон побледнел и пробормотал что-то насчет Вегаса. И самое главное, нечто привело сюда Кэт, заставило ее вернуться в их мир.
Гейл приглушил свет и включил телевизор. На экране появилось знакомое черно-белое видео, преследовавшее Кэт во снах.
— Это частная вилла в Италии. — На экране была пустая комната, напоминавшая галерею. — Ключевое слово — частная.
— Как мы туда проберемся? — спросил Ангус, наклоняясь к экрану.
Кэт и Гейл переглянулись. Девушка пожала плечами.
— Никак.
Словно по волшебству, мужчина, которого называли Романи, появился на экране.
— Кто-то уже сделал это до нас.
Затаив дыхание, все следили, как мужчина мастерски выполняет свою работу.
— Слушай, Кэт, — начала Саймон, — это не…
— Это не мой отец!
— Я хотел спросить, это не Дега?
— А, да, — медленно ответила Кэт. Она вспомнила мистера Штайна. — Всего там было пять картин. Старых мастеров.
— Что это за тип? — спросил Хэмиш.
— Какая разница? — ответил Гейл. Хэмиш пожал плечами, но все, не сговариваясь, посмотрели на Кэт.
Было самое время поведать им всю историю целиком.
Самое время солгать. Кэт спросила себя, что бы на ее месте сделал отец? И что бы сказал дядя Эдди?
Она выбрала ложь, которая более всего походила на правду:
— Этот парень — Визили Романи.
Девушка не удивилась, услышав в ответ тишину.
Саймон был единственным, кто пошевелился.
— Визили Романи, который ограбил пять швейцарских банков за одну ночь в 1932-м году? Визили Романи, который сбежал из России в 1960-м с половиной драгоценностей царской короны? — На лбу Саймона выступил пот. — Тот самый Визили Романи?
Гейл откинулся назад и скрестил ноги.
— Спокойно, Саймон. — Он сунул в рот очередной сэндвич. — Все еще хуже, чем ты думаешь.
Кэт кожей чувствовала волнение братьев Бэгшоу. Хэмиш тер ладони о штаны, согревая их, словно готовясь к чему-то — к чему угодно.
Ангус явно что-то подсчитывал в уме.
— Если он провернул дельце в 1932-м, разве это не значит, что он… староват?
— Визили Романи — это псевдоним, священное имя, — объяснила Кэт.
— Так значит, этот парень… — Ангус осекся, указывая на мужчину на экране.
— Может быть кем угодно, — закончил Саймон.
Кэт отвернулась и посмотрела в окно — на сады и дорожки поместья, на мир Гейла — думая о законах своего мира.
— Он может быть где угодно.
Саймон поднялся на ноги и принялся нервно мерить шагами комнату.
— Значит, мы все собрались, потому что мы должны… — он запнулся, показывая на экран. — Ты хочешь сказать, это… — Саймон остановился, упершись руками в бока. Его рубашка выбилась из-под шерстяной жилетки, а лицо мгновенно покраснело. — Я всегда считал, что псевдонимы — слегка…
— Неприкосновенны? — ответила Габриэль за него. Она улыбнулась. — О, это не так. Точнее, было так до сих пор.
— Ты можешь уйти прямо сейчас. Все вы можете, — напомнила Кэт. — Дядя Эдди уже сказал, что это не может… Или не должно произойти. — Кэт глубоко вздохнула, думая о том, какая, в сущности, разница. — Я не буду винить никого, если вы прямо сейчас встанете и выйдете отсюда…
— Шутишь? — спросил Хэмиш. — Да на этих стенах несколько сотен миллионов евро! Запросто! — он посмотрел на брата. — Мы в деле.
— Так и есть, — медленно сказала Кэт. — Но, как я говорила, это не типичная работа. — Кэт не знала, что было тяжелее: произнести это или выдержать взгляды всех собравшихся, пока она говорила. — Мистер Такконе, — Кэт тщательно подбирала каждое слово, — попросил, чтобы мы помогли ему вернуть картины.
— И… что? Нам полагаются щедрые комиссионные как посредникам? — спросил Ангус.
— Не совсем так, — призналась Кэт.
— Скорее нам полагается, что Такконе не утопит дядю Бобби в своем рву, — просто сказала Габриэль.
Кэт посмотрела на друзей со слабой улыбкой.
— Ну, и я буду вашей должницей.
Кэт была готова к тому, что всем понадобится время, чтобы обдумать услышанное. Что они отправятся прогуляться на улицу, захотят прочистить немного головы, привести мысли в порядок. Кэт ожидала, что половина из них сделает то, чем по праву гордилась ее семья — бесшумно растворится в ночи, — но к ее удивлению, этого не произошло.
Вместо этого Хэмиш хлопнул брата по спине и сказал:
— Мы в деле. Мы сделаем все, что тебе понадобится, Кэт.
Саймон прижал руку к губам, обкусывая ногти и отрешенно глядя в пространство. Он явно что-то высчитывал.
— А дядя Эдди узнает обо всем этом?
— Брось, Саймон, — ответил Гейл. — Каковы шансы, что он уже знает?
Братья Бэгшоу переглянулись и в один голос ответили:
— Два к одному.
Саймон сглотнул. Но все же произнес:
— Ладно.
Кэт посмотрела на Габриэль, которая тем временем занялась педикюром. Девушка даже не посмотрела на сестру, но когда Кэт уже открыла рот, та проворчала:
— Ясное дело! — И Кэт знала, что продолжать разговор бесполезно.
— Отлично! Спасибо, друзья! Думаю, нашей целью мы займемся завтра.
— А что у нас за цель? — осторожно спросил Ангус.
Гейл посмотрел на Кэт. На минуту всем показалось, что все в порядке.
А потом Кэт произнесла:
— Хенли.
Шесть дней до истечения срока
Лондон, Англия
Глава восемнадцатая
Если вы жили в 1921 году, если у вас было больше денег, чем времени, и если при этом вы были женщиной, у вас имелось немного приемлемых вариантов времяпрепровождения. Некоторые играли в карты. Другие играли музыку. Большинство дам окружали себя платьями и шляпками, идеально ухоженными садами и безупречно заваренным чаем. Но Вероника Майлз Хенли не принадлежала к эпохе 1921 года. По крайней мере, душой. Поэтому Вероника Хенли превратила свое огромное состояние в огромную страсть и практически в одиночку построила величайший в мире музей.
По крайней мере, так Катарине Бишоп рассказывала ее мать. И так Кэт думала до сих пор.
