кинжалом императора, потом вы свершите возмездие. Или у вас ещё есть какие-то вопросы? Поберегите их для собственной совести. Потом будете плакать и возмущаться.
В карету фон Палена я влез следом за Зубовым. Платон занял чуть ли не весь диван. Мне пришлось жаться к окну. Сам генерал-губернатор сел напротив. Карета тронулась.
– И так, господа, – сказал фон Пален мрачно. – Мы едем творить историю. Прошу вас сосредоточиться и действовать предельно аккуратно.
– Здорово вы все придумали, – похвалил его Зубов. – Чёрт с ней, с историей. Пришьём Павлушу, вот тогда заживём славно. Надоело унижаться перед этим выродком. Тоже мне, Карла Великого из себя строит.
Окна замка сияли. Вдоль подъездной аллеи выстроились гренадёры с факелами. Карета въехала под арку и вынырнула в обширном внутреннем дворе круглой формы. Очень удачное архитектурное решение: снаружи мрачный замок, внутри – роскошный дворец. Из распахнутых дверей лилась музыка. Слышались весёлые голоса. Лакеи помогли нам выйти. Мы вошли на главную лестницу. Внутри, как и на всех незавершённых стройках пахло известью. Кое-где ещё стояли подмостья, заботливо укрытые драпировкой. В углах проступала сырость, несмотря на жарко пылающие камины. В жаровнях жгли ароматическую смолу. На ковровой дорожке, устилавшей лестницу, отчётливо выделялись множество грязных следов от сапог и туфелек. С глаз долой, под лестницей теснились деревянные бадьи с гипсом и извёсткой. Над головой разверзлось недописанное небо с недорисованными ангелами.
Мы втроём пошли на звуки музыки. В зале с малахитовыми колоннами толпились гости. Те, что поважнее восседали на мягких креслах. Там же я заметил и императора с супругой. Под многочисленный оркестр на сцене пела мадмуазель Шевалье в чудесном лазурном платье, с массивным колье на шее.
– Ах, какое у неё колье, – вздыхала завистливо невысокая старушка, обмахиваясь потрёпанным веером, хотя в зале было совсем не жарко. – Кто же ей такое подарил?
– Граф Кутайсов, – шепнул её сосед, такой же древний старичок.
– Бывал недавно в Париже, – сказал другой пожилой вельможа своей собеседнице. – Мне показали дом, где живёт её мать.
– Ну и как? – поинтересовалась старушка.
– Убогая каморка, похожая на крысиную нору. Бедная мамаша этой певуньи живёт впроголодь, а дочь её ест на серебре.
– Пора занимать места, согласно билетам, – сострил фон Пален.
Генерал Уваров повёл меня узкими переходами, где громоздились стопки строительного камня, штабеля досок, бочки, мешки…. Мы поднялись по узкой лестнице, спустились по другой. Уваров остановил меня и показал кивком вперёд. Во мраке я различил фигуру польского патриота. Юноша прятался за драпировкой, внимательно вслушиваясь в звуки, доносившиеся из коридора. Я осторожно подошёл сзади. Поляк резко обернулся, крепко сжимая в правой руке отравленный кинжал. Увидев, что это я, успокоился и вновь принялся слушать.
– Я вам подам знак, – сказал Уваров поляку, проходя мимо. – Если кто-нибудь из охраны кинется на вас, Добров подстрахует.
Я обнажил саблю. Уваров с подозрением взглянул на тяжёлый, слегка изогнутый клинок.
– Мне привычнее владеть саблей, нежели шпагой, – объяснил я.
– Ваше дело, – пожал он плечами и удалился.
Певица завершила арию, сорвав бурные аплодисменты. В зале поднялся гомон, зашаркали стулья…. Представление окончилось. Решение моё было окончательное: как только поляк занесёт кинжал для удара, я тут же рубану ему по руке. Он не должен успеть причинить императору вред. С этим намерением я подошёл поближе. Заметил, как юноша трясётся. Услышал стук его зубов. Да он боится! Вот это – номер. Рука его с кинжалом дрожала, словно заячий хвост. Как же он будет бить?
В щели между драпировками промелькнул Уваров и быстро кинул:
– Идёт!
Поляк занёс над головой кинжал. Лезвие моей сабли коснулось место под его левой лопаткой. Я отметил, как буду рубить. Приготовился…. И тут услышал, как сбоку от меня, в проходе щёлкнул взводимый курок.
– Не смейте, Добров, раньше времени, – зло прошептал майор Яшвиль. Дуло пистолета смотрело мне прямо в висок.
Фон Пален, сволочь, все предусмотрел. Что теперь делать? Я прикинул, если Яшвиль спустит курок, сколько долей секунды уйдёт на возгорание пороха на полке. Наверное, успею резко вывернуть кисть и рубануть саблей Яшвиля. Он выстрелит мимо, тогда вторым ударом я снесу голову поляку. Только бы не промахнуться. Я сделал короткий вдох, покачался на ногах, ловя устойчивость. Сосредоточился…
За поворотом коридора послышались голоса. Шаги твёрдые, стремительные. Я узнал шаги императора. Пора! Вывернул кисть, чтобы рубануть по плечу Яшвиля. Но вдруг в это время юный патриот выронил кинжал, упал на колени и забился в истерике.
– Мне кажется или кто-то плачет? – спросил император у супруги, проходя мимо нашего тайного укрытия.
– Ах, вечно вам что-то мерещится, – беспечно ответила Мария Фёдоровна. – Чудесный концерт. Я очарована мадам Шевалье.
– Да, голосок сильный, – согласился Император.
Последние его слова потонули в гуле голосов гостей, шедших следом. Яшвиль выскочил из своего укрытия.
– Надо срочно его отсюда увести, – со страхом прошептал он, указывая на рыдающего поляка.
– Да уберите вы пистолет, – набросился я на него. – Или так и будете с ним бегать.
– А вы спрячьте саблю! – парировал он.
Убрав оружие, мы подхватили под руки неудавшегося героя и выволокли его на лестницу. Нас встретил Уваров с двумя гвардейскими офицерами.
– Что случилось? – Уваров был вне себя от испуга. Челюсть его дрожала, а лицо приняло нездоровый багровый окрас. – Вам удалось?
– Сдрейфил наш патриот, – выругался Яшвиль.
– Господа, поймите, я не мог этого сделать, – ныл сквозь рыдание поляк. – Этого никто не сможет. Поднять руку на императора…
– В карету его, – приказал Уваров своим подчинённым.
Офицеры приняли у нас поляка и потащили на улицу. Фон Пален возник, как из-под земли. Он был мрачен, но спокоен.
– Скверная история, господа. Моя оплошность, признаюсь. У меня случаются казусы, но весьма редко.
– Что будем делать? – растеряно спросил майор Яшвиль.
– Ждать, – коротко ответил фон Пален. – Не получилось сейчас, получится потом. Случай представится скоро. Чтобы не вызвать подозрений, ступайте в столовую. Закусите, как следует. После начнётся бал… Держите себя естественно. И оружие сдайте дежурному офицеру.
* * *
Софья ни с кем не желала танцевать, кроме меня. Молодые офицеры умоляли подарить им хоть один тур.
– Я не могу танцевать без сердца, – отвечала она.
– Но где же ваше сердце? – вопрошали они.
– У господина Доброва. Он запер его в хрустальный ларец и держит в тайном месте.
К полуночи Софья утомилась. Попросила прощения и убежала сменить платье. Меня кто-то схватил под локоть. Я обернулся и увидел Константина. Он был взволнован, даже мне показалось – перепуган.
– Добров, мне нужно с вами переговорить, – серьёзно сказал он и потащил меня в коридор. Найдя место потемнее, он перевёл
