голову вверх и уставился на краплёное многочисленными звёздами небо. Подождал, может, упадёт какая из них. Нет, ни движения, ни мерцания, ничего. Казалось, всё вокруг замерло в ожидании наших действий.
- Ну что, босота, с Богом! – я оглядел своих бойцов. – Ну! Давайте все к дому. Без шума!
Приблизившись к дому, мы заняли позиции. Достали стволы. Я присел у двери и кивнул Сачку. Он постучал. Как по мне, слишком быстро, почти сразу мужской голос, абсолютно не сонный, спросил:
- Кто?
- Мирон, это я. Сачок.
- Ёдрить! Ты как добрался к нам?
«На такси», - прошептал я Сачку, но тот, видать, не услышал.
- Всю ночь до вас шёл. У меня важная информация. Отворяй.
Придурок!
- Ты думаешь, я мотора не слышал?! – заорал Мирон. Один за другим раздались три выстрела. Пули пробили дверь и вошли в грудь Сачку. – Атас, братва! Сачок-сучара лягавых привёл!
Потом раздался треск разбившегося стекла. И автоматная очередь стала щедро поливать окрестности.
- Бугор, шо ты скажешь за наше положение?
- Оно не безнадежно, - отозвался я.
- Ты оптимист, Угрюмый.
- Да, мля, я угрюмый оптимист!
Отбежав на несколько шагов, я упал на землю. И выстрелил на звук автомата.
На крыше дома я разглядел чердачное окно. Я указал на него Пороху. Тот кивнул и довольно лихо стал взбираться по стене на крышу. Желая отвлечь внимание на себя, я вскочил и шмальнул раза три-четыре по окнам. Автомат умолк. Неужели я попал?.. Но через пару мгновений автомат ожил. Я снова прильнул к земле. Приполз Привоз.
- Мать моя женщина! Мне есть шо сказать этим людям за гостеприимство!
- Привоз, животное! В доме, блядь, пять окон! Чё ты тут ползаешь, тварь? Обогни дом и луканись в окно!
- Так а я за шо? Я поползу тудою, а ты стреляй!
- Ты, падла, не учи жить!
- Так я пополз?
- Шуруй давай!
Я приподнял голову, посмотрел на дом. Пороха нигде не было видно. Должно быть, он уже проник внутрь.
В этот момент сквозь автоматную очередь прорвался пистолетный выстрел, вслед за ним ещё один. Автомат захлебнулся и затих. В наступившей тишине прозвучал ещё один выстрел. И ещё один, и ещё… А дальше – ни звука! Тишина… Я слышал только стук собственного сердца.
Я зыркнул на Привоза, он на меня.
- Шо творим?
- Ждём, - ответил я.
- Чего?
- Заткнись!
- Не понял?
- Засохни!
В томительном ожидании прошло минут пять-десять. Со стороны дома по-прежнему не доносилось ни звука.
Хотелось курить.
Светало.
Прошло ещё пять минут. Подул лёгкий тёплый ветерок. Пустил волну по траве. Запели птицы. Вначале робко, а затем разошлись по полной. Какой-то долбодятел мелкой дробью застучал о ствол совсем неподалёку.
Я приподнялся. Потом встал во весь рост и не спеша направился к дому. Привоз за мной.
Вышибли дверь. Вошли.
Внутри перед нами предстала немая сцена. В углу, у лестницы, что вела на чердак, лежал мёртвый Порох с дыркой во лбу. У разбитого окна остывали два жмурика. А напротив, на полу, облокотившись о кровать, полулежал-полусидел Стос. Всё его туловище было в кровавых бинтах. В руке он держал пистолет и смотрел на нас пустыми безучастными глазами.
- Брось шпалер! – приказал я ему.
Он безоговорочно отбросил пистолет в сторону.
- Послушай, Стос, нам нужны только деньги.
Стос криво усмехнулся:
- Всем нужны только деньги.
- Я церемониться с тобой не буду. Я порежу тебя, гниду, на куски. А потом обыщу весь дом. И даже если – в худшем случае – денег я не найду, я не расстроюсь. Я буду жить, и жизнь моя будет красивой. А ты, насекомое, будешь гнить…
- Да шо ты с ним базаришь, Угрюм! Я ему щас все ногти вырву – расскажет даже, где бабушка мелочь держала.
- Но если ты укажешь место сам, - продолжал я, - мы тебя трогать не будем. Мы возьмём деньги и уедем. Ты же – я уверен – со временем залижешь свои раны и будешь дальше испытывать судьбу и веселить своего Бога.
- Я тебе не верю.
- Вопрос о вере сейчас не стоит! Собери свои мозги! Я своё слово сказал! Ход за тобой! Где деньги?
- Где гроши, падла? – повторил за мной Привоз.
Стос прикрыл веки. Может, устал, а может, хотел подумать, сосредоточиться, взвесить все за и против…
Он открыл глаза и сказал:
- В печке.
- В печке? Посмотрим.
Мне не понравился жуткий блеск в его жидовских глазах. Тем не менее я направился к печке. Отодвинув заслонку, я увидел внутри два чёрных саквояжа, один из которых был забит по полной и прямо-таки лопался по швам. Я потянулся к нему и в этот момент, что называется, боковым зрением увидел, как Стос сунул руку себе под бинты и вытянул, сволочь, «Вальтер». Я резко повернулся и, вскинув руку, выстрелил в него. Но поздно: Стос успел нажать на курок.
