на самом деле.
– Нужно в кратчайшие сроки замять это дело, пока о нем не судачат на каждом углу. – Дерек, казалось, немного смягчился. Похоже, он привык возиться с непутевой младшей сестрой. – Тогда тебя отпустят. Конечно, зря они посадили тебя под замок…
– Дело в другом, – спокойно проговорила я. – Замять это дело куда удобнее и проще, чем добиться торжества справедливости.
– Пенелопа!
– Ну конечно, бешеная девица выкинула очередной номер! Чего еще от нее ожидать?! Вы не стремитесь узнать правду, ведь гораздо легче заткнуть лживые рты деньгами! Действительно, разве заслуживает эта паршивка вашего искреннего участия?!
– Попридержи язык! – Дерек гневно сцепил зубы.
– Вы не скупитесь на гадкие слова!
– Могу то же самое сказать о тебе!
Конечно, я вела себя импульсивно, но все же не теряла самоконтроля, и вдруг…
«Симпатия 26 %» – она упала на три процента, но меня это обстоятельство едва ли тронуло.
– Пенелопа, чего ты хочешь? – Несмотря на все мои усилия, Дерек, кажется, ничего не понял и выглядел растерянным.
– Уйдите! – отрезала я. – Мне нечего добавить.
– Пенелопа Экхарт! – прошипел он, и симпатия снизилась еще на два процента.
В недавнем прошлом симпатия мерзавца росла, хотя и медленно. Теперь же она таяла на глазах, но я ни о чем не жалела, ведь Дерек был безнадежным персонажем и мне стоило огромных усилий держать лицо в его присутствии.
– Будьте покойны, ваша светлость, я не нуждаюсь в участии. И пожалуйста, не приходите и не вспоминайте обо мне, словно я умерла или нахожусь в ссылке.
– Пенелопа! Что за…
Я стремительно развернулась и села на кровать. Дерзкое поведение могло сослужить мне дурную службу, но я была непреклонна. Пускай эта чертова симпатия падает сколько угодно! Лишь бы остаться в живых…
Вскоре – топ-топ – послышался звук удаляющихся шагов.
– Ха!
Дерек действительно бросил сестру в застенках. Оно и понятно: чего еще ждать от такого подлеца?! Некоторое время назад, убирая его подарок в шкатулку, я наивно думала, что наши отношения стали налаживаться. Конечно, за Пенелопой прочно закрепилась незавидная репутация, но лично я не совершала оголтелых поступков и робко надеялась, что смогу подружиться с братьями, если уж не удается развивать любовные отношения, как того требует игра. В противном случае до финала никак не добраться… Однако иллюзии растаяли без следа. Ну ничего, разберусь как-нибудь сама. Я уставилась в темный дверной проем, забранный решеткой.
Топ-топ – прозвучало в последний раз где-то вдали, и воцарилась мертвая тишина. Похоже, связь с Дереком оборвалась.
Проведя в тюрьме ночь, я позавтракала тем, что принесли, и под конвоем рыцарей отправилась в зал суда. Надо сказать, что обращались со мной весьма обходительно, несмотря на всю тяжесть деяний, вменяемых мне в вину. Веревка едва касалась запястий, к тому же при входе во дворец не проводился обыск. Так вот что значит быть особо важной персоной! Или же меня считают глупышкой, беспомощной в отсутствие арбалета.
– Госпожа Пенелопа Экхарт, – объявил лакей, и огромные двери медленно распахнулись.
Гордо выпрямив спину, я вошла в зал заседаний. Завидев меня, публика стихла. Сильные мира сего уже расселись по местам. Перед каждым из них поблескивала табличка с фамильным гербом. Вот влипла! По мере моего продвижения от последнего ряда к первому гербы становились все пышнее и наряднее. Глядя на них вскользь, я наконец-то заметила тот, что меня интересовал. Вот он! Та же эмблема была выгравирована на кинжале! Увидев человека, который представлял эту семью, я с облегчением выдохнула – события развивались согласно сюжету.
Повернув голову в другую сторону, я поймала взгляды герцога и его старшего сына. Едва мы встретились с герцогом глазами, его лицо исказила болезненная гримаса: вероятно, наблюдать приемную дочь на скамье подсудимых было непростым испытанием.
А вот лицо Дерека оставалось непроницаемым. «Симпатия 22 %». С нашей встречи в тюрьме она снизилась на два процента, а за последние дни – на семь. Впрочем, настоящее значение никак не угрожало моей жизни, и я, уже привыкшая к превратностям этого мира, сохраняла спокойствие. Но, будь я новичком в игре, наверное, потеряла бы дар речи от последних событий…
Да плевать! Я отвернулась, чтобы не видеть черноволосого братца. Главное сейчас – пережить этот эпизод, и нечего размышлять о мерзавце, на котором я сама поставила крест.
– Попрошу тишины!
Суд начался. За трибуной сидел седовласый старик с бородой.
– По причине отсутствия Его Величества императора и недомогания Его Высочества кронпринца проводить слушание буду я, министр юстиции. Тех, у кого имеются возражения, попрошу поднять руку.
Подобное уже случалось, когда кронпринц был на войне, поэтому предложение приняли единогласно.
Если судить по игре, министр юстиции был честным, дотошным и принципиальным человеком, что не могло не радовать.
– Пенелопа Экхарт!
– Да.
– Вы подозреваетесь в покушении на убийство семерых аристократов, совершенном во время охотничьих состязаний. Клянетесь ли вы говорить правду и только правду перед судом великой империи Йока?
– Клянусь, – послушно заверила я.
Тогда министр юстиции отвернулся и кого-то позвал.
– Начнем с показаний потерпевших. Виконт Габоиль, прошу.
Мужчина, сидевший в дальнем конце зала, подошел и встал рядом со мной. Коротко поклонившись судье, он без малейших колебаний начал рассказ:
– Вчера, желая подстрелить медведя, мы – семь человек – углубились в зону, отмеченную золотистыми метками. Нам действительно посчастливилось встретить зверя. Завязалась отчаянная схватка, и, когда хищник практически был повержен, откуда ни возьмись появилась Пенелопа Экхарт. Угрожая нам арбалетом, она велела уступить добычу ей!
– Немыслимо… Куда катится мир?! – прошел возмущенный гул по рядам.
Я украдкой взглянула на герцога: его лицо сделалось каменным.
– Мы возразили, – продолжил свидетель, – и предложили отправиться вместе на поиски другого медведя, но Пенелопа была непреклонна.
– Продолжайте, – велел судья.
– Тогда, надеясь вразумить Пенелопу, вышел вперед барон Туллит, и тут она принялась палить из арбалета!
– О боже!
Бам – маркиз Эллен ударил кулаком по столу и яростно выкрикнул:
– Что за бесчеловечность?!
– Уму непостижимо! – Аристократы, сидевшие поблизости, горячо закивали.
Воодушевленный поддержкой публики, виконт Габоиль начал распаляться:
– Не зная, что делать, мы стали метаться, а Пенелопа продолжала безжалостно в нас стрелять. Так, один за другим все мы потеряли сознание. Очнулся я уже в лагере, а мой единственный друг, барон Туллит… Нет, это слишком больно! – Виконт картинно закрыл лицо ладонью и затряс головой.
Пазл сложился. Наблюдая за этой трагикомедией, я подумала, что по закону жанра сюжет должен изобиловать прихотливыми поворотами, и тут…
– Протестую!
«Симпатия 22 %». Это был Дерек. Ого! И впрямь неожиданно!
Поднявшись с места, он спокойно начал:
– Прошу заметить, что арбалет Пенелопы не предназначен для убийства. Благодаря заколдованным бусинам жертва лишается сознания и впоследствии не может вспомнить обстоятельств происшествия. Только и всего! Однако возникает закономерный вопрос: если все, что вы утверждаете, правда, каким образом вам удалось восстановить воспоминания, причем столь детальные?!
– Нет! Не смейте лгать! – Виконт Габоиль покраснел.
Нисколько не смутившись, Дерек спокойно продолжил:
– Мои слова правдивы. Более того, волшебник, наложивший заклятие на бусины, ожидает, когда его пригласят в зал для дачи показаний.
– Господин Экхарт! Я понимаю, на кону честь вашей сестры, но, как известно, подобного свидетеля и подкупить недолго!
– Быть может, но у меня есть договор, подписанный обеими сторонами. – По-видимому, Дерек основательно подготовился к процессу.
– Ваша честь! – неожиданно вскричал виконт. – Я тоже привел свидетелей! Они слышали собственными ушами, как Пенелопа Экхарт угрожала лишить окружающих рассудка при помощи арбалета!
Публика взволновалась. Конечно, классовые предрассудки выглядели комично, однако слово какого-то волшебника имело ничтожный вес против слова аристократа.
– Хорошо.
Судья кивнул, и в следующее мгновенье в зал заседаний вошли трое. Точнее, двое. Один из свидетелей – тщедушный расслабленный мужчина – ехал в кресле на колесиках, которое катила синеволосая. Рядом с ними горделиво вышагивала графиня Дортеа. Публика зашумела. Заметив меня, синеволосая расплылась в ядовитой улыбке, в глазах ее пылала ненависть. И кто из нас, черт возьми, злодейка?! Даже как-то обидно! В игре
