— От кого?
— Не знаю, мистер Фишер.
В надписанном по-английски конверте оказалась открытка с фотографией одного из отелей Сан-Сити. Текст на обратной стороне снова поставил Рыбакова в тупик:
«Юстасу. Срочно сообщите маме о получении груза. У нас выпал первый снег. Берегите себя. Алекс».
Рыбаков занервничал.
С утра в ресторане отеля было многолюдно. Войцеховский и Рыбаков вошли в зал, и профессор очень удивился, когда Андрей Борисович предложил им разместиться не за их обычным столиком на террасе, а сесть почти в центре зала, рядом с искусственным водопадом.
— Так надо, Михаил Александрович.
Профессор не спорил.
За соседним столиком завтракала веселая русская компания. Там были крепкий голосистый мужчина с золотой цепью вместо шеи и две молоденькие девушки — высокая брюнетка с надменным взглядом и глуповатая полненькая блондиночка. Войцеховский чуть не выдал себя, обернувшись на знакомые звуки русской речи, но Рыбаков вовремя остановил его. Сам он, казалось, был абсолютно равнодушен к соседству с земляками.
Разговор соседей был им прекрасно слышен — те совсем не стеснялись присутствия посторонних.
— Мотя, ты сколько вчера просадил в казино? — устало спросила мужчину надменная брюнетка.
— А я чё, помню, в натуре? — сквозь здоровое аппетитное чавканье ответил Мотя. — Я же бухой был вдрабадан…
— Тонн пять, не меньше, — томно предположила блондинка и глупо хихикнула.
— Еще пойдешь? — Брюнетка окинула подругу уничижительным взглядом.
— А як же, — рассмеялся Мотя. — Щас на пляж, после по сотке под крокодилье мясо пропустим, и к станку.
— А когда львов поедем стрелять? — снова хихикнула блондинка.
— Вот банк сорву, — основательно заявил Мотя, — тогда и поедем.
В этот момент Рыбаков встал и подошел к столику русских. Войцеховский недоуменно наблюдал за ним со своего места.
— Можно попросить у вас соли? — по-английски обратился он к мужику с цепью.
— Чего ему? — Мотя обернулся к брюнетке.
— Соль просит, — перевела та, одним взглядом оценив Рыбакова и сразу потеряв к нему всякий интерес.
— Бери, мужик. — Мотя указал на солонку сосископодобным волосатым пальцем с огромным перстнем. — Не жалко.
Рыбаков взял со стола солонку, улыбнулся и посмотрел прямо в глаза Моте:
— Говорят, у вас выпал снег?
— Чего еще ему?
— Про снег какой-то спрашивает, — раздраженно ответила девица.
— Нет снега, мужик. — Мотя развел руками. — Жарко, солнце — понял?
— Сестренка, — вступила в разговор блондинка, — скажи ему, что снег в холодильнике.
Брюнетка перевела ее слова Рыбакову, а тот молча поставил солонку обратно на столик и вернулся на свое место.
— Псих какой-то, — хихикнула ему вслед блондинка.
— Во народ, — покрутил пальцем у виска Мотя. — Все есть, так еще и снег подавай! Уроды! Натуральные уроды!
Профессор пребывал в растерянности, но лишних вопросов своему компаньону задавать не стал. Впрочем, Рыбаков бы на них пока все равно не ответил.
Глава 8
СЕЗОН БОЛЬШИХ РАЗБОРОК
Если вьетконговцы не прекратят агрессию, то мы отбомбимся так, что они снова окажутся в каменном веке…
Генерал Э. Макартур
Вася и Игорь неплохо выспались в бунгало вождя племени баквена и наутро чувствовали себя просто замечательно. На улице светило яркое солнце, и опера, плотно позавтракавшие горячими кукурузными лепешками с ароматным медом и соком манго, с удовольствием потянулись и вышли из домика.
Мужчин не было видно, пацаны продолжали свои игры с копьями и палками, женщины суетливо хозяйничали возле хижин. Из загонов слышалось бодрое блеяние и кудахтанье скота, в глубине бездонного бирюзового неба медленно проплывали мелкие кудрявые облака.
Петруху они не видели, тот куда-то ушел рано утром.
— Что, пойдем прогуляемся? — предложил Вася. — Посмотрим, как здесь люди живут?
— Пойдем, — осторожно согласился Плахов. — Только ты, Вася, не чуди сильно. А то перед людьми стыдно. Как брякнешь что-нибудь…
Рогов утвердительно кивнул, и они неторопливо двинулись по улице поселка.
На пороге соседнего с бунгало дома в своей неснимаемой шапке сидела Тэя, сестра Нгубиева. Увидев белых гостей, она белозубо заулыбалась.
— Игор, Васья, — сказала она, — добри утро, в натьюре!
— Привет, — поздоровались гости.
Тэя молола кукурузу, и опера остановились посмотреть на этот процесс. Девушка ловко управлялась с тяжелым каменным пестиком, и из тонкого желобка на дне большой тяжелой ступки в тазик, стоящий рядом, сбегала аккуратная струйка ярко-желтой муки. Рядом лежал томик Шопенгауэра.
— Глянь, Игорюха, — удивился Рогов. — Каменный век, кому расскажешь, не поверят…
— А ты сам попробуй, — посоветовал Плахов.
— Гив ми, плиз, ступка. — Вася показал пальцем на ступку. — Гив ми, плиз, Тэя, попробовать дай.
Тэя рассмеялась и протянула Васе тяжелый пестик, отполированный руками до блеска.
— Тяжелый, — уважительно сказал Рогов, взвешивая его в руке. — Килограмма два, не меньше.
Он сел на порог, вставил древний снаряд в ступку и принялся с силой давить на кукурузные семена, начавшие громко похрустывать. Из нижней дырочки ничего не посыпалось. Тэя стояла рядом и смеялась, глядя на усердного Рогова.
— Ну как? — через минуту спросил раскрасневшийся Вася. — Много наколбасил?
— Ничего. — Плахов протянул руку: — Давай я попробую.
— Как ничего? — не поверил другу Вася и заглянул в тазик. Увидев, что его не обманывают, Рогов снова решительно взялся за пестик. — Подожди, — буркнул он и стал давить на зерна с удвоенной силой. Кукуруза захрустела так, словно очень грузный человек пытался идти по глубокому сугробу.
Мальчишки забросили свои игры и разинув рты остановились в отдалении, чтобы поглазеть на иноземцев. Некоторые из них тихо переговаривались и похихикивали в кулачки.
Вася еще раз убедился в том, что его старания напрасны, и забросил это занятие. Его место хотел занять Плахов, но тут в конце улицы появился взволнованный Нгубиев, за которым вихляющей походкой плелся индун Джембо.
Деревенские пацаны в одно мгновение разбежались, а Тэя быстро скрылась в доме, прихватив Шопенгауэра.
Петруха подошел к операм и коротко поздоровался. Джембо, бросая на белых чужаков неприветливые взгляды, остановился поодаль.
— Ты чего такой запаренный, Петя? — Вася помассировал истертые пестиком руки.
