за прожившим свою жизнь стариком. Спасибо, что была моим… другом. А ты, Адам…
— Не беспокойтесь, профессор. Я позабочусь о Габриэль! — перехватил его взор Адам. Он не хотел, чтобы профессор Нортон ушёл из жизни на мысли, что его близкому человеку угрожает опасность.
Старик слабо улыбнулся и откинул голову в бок, глаза его застекленели.
— Надо вызвать кого-то… полицию… скорую… — выдавала обрывистые фразы Габриэль.
Она топталась на одном месте с видом потерянным и беспомощным. Телефон запищал под её пальцами, пока она прокручивала «контакты» вверх и вниз, не зная, чей конкретно номер ищет.
— Габриэль, — остановил её Адам рукой на запястье. — Не нужно никуда звонить. Силовые структуры Земли не должны прознать о том, что мы в этом замешаны. Иначе, мы уже ничего не исправим.
— Но мы не можем…
— Можем. Габриэль, послушай меня, пожалуйста. — Адам заключил лицо девушки в обе ладони и заглянул ей в глаза: — Если нас поймает правительство, то мы уже никогда не увидим белый свет. Меня отправят на опыты до скончания века, а тебя заточат за решеткой как индивида, вступившего в прямой контакт с внеземными цивилизациями. Такова участь пришельцев и их сообщников на планете пятого уровня.
— Пятого уровня?
— Пятый уровень присваивается планетам в галактиках «X-Zep», где есть хотя бы одна цивилизованная раса с уровнем технологий выше среднего, — разъяснил Адам. — Прибывание пришельцев на таких планетах чаще всего незаконно и наказуемо.
Габриэль Феннис смахнула вновь набежавшие слезы, подошла к покойному профессору Нортону, сняла с его носа очки и провела ладонью по бледному лицу, чтобы прикрыть веками безжизненные глаза. Затем она аккуратно поместила очки обратно на нос.
— А ведь знаешь, Адам, — сказала она мрачно, — глаза той девочки такие же… мертвые…
Часом позже дом профессора Нортона оприходовал местный штат полиции, соседи сообщили, что оттуда в течение долгого времени доносились крики и шум, последней каплей стали разлетевшиеся ни с того ни с сего в дребезги окна. Но когда служащие правоохранительных органов оцепили территорию особняка, вскрылась странная штука — посреди гостиной дымился нечеловеческий скелет с осунувшимся лицом старика.
Офицер Гарри Фицман прибыл на место в полном обмундировании, с ротой солдат. В спецовочной куртке нараспашку, в водонепроницаемых ботинках, офицер пропихнулся в комнату и отреагировал на картину преступления самонадеянным смешком. Жуя сигарету во рту, он присел на одно колено и без явной брезгливости соскреб с пола мутновато-зеленоватую жижу. Он поднёс её так близко к своему хищному носу, что все присутствующие заикали в рвотных позывах.
Жидкость пропалила верхний синтетический слой защитной перчатки, но офицера это не смутило. Он наблюдал за тем, как загадочная субстанция испаряется с кончика пальца стройной дымкой, и ухмылялся.
— Офицер! — Рядовой полицейский в темно-синем кителе и шлеме возник неподалёку с папкой в руках. — Это досье убитого. Желаете изучить?
— Не сейчас! — раздражённо уставился на того Фицман. — Я занят, разве не видно?
Констебль отошёл в сторонку, наслышанный о характере командующего.
— Лучше скажите, что-нибудь нашли? — Фицман крутил в руках хрупкие очки профессора.
— Да, сэр, мы нашли дротик в саду. Предположительно, отравленный. — Констебль вручил офицеру обернутую в полиэтилен улику.
— Хм, а вот это уже поинтересней… — хмыкнул Фицман и гортанно рассмеялся.
Глава 12. Суперсила
16 июня
Обложившись на кровати телефоном, блокнотом, листами бумаги, художественным углем и аж двумя ноутбуками, один из которых пускал свой белый провод через удлинитель до розетки внизу стены, Габриэль нервно грызла ручку, прихлебывая сидр из жестяной банки. Пальцами, чёрными от угля, она клацала по клавиатуре, задранная простынь тоже вся была пятнистая, а одеяло за ненадобностью скомкалось на полу.
Первые часы после смерти профессора Нортона Габриэль ревела в подушку и по старой доброй традиции корила себя. Но с середины ночи и до… сколько бы часов сейчас не было, девушка погрузилась с головой в расследование. Изводя свой ум и тело многочасовыми поисками несовпадений и странностей, Габриэль выписывала все в блокнот, и спустя дюжину страниц её подчерк стал корявым и едва читаемым.
Смеючись, она делая очередную пометку. Эмоции на её лице вспыхивали и гасли, а глаз схватил нервный тик. В конечном итоге, Габриэль всё взбесило, и она позакрывала ноутбуки и блокнот, а уголь и наброски портретов сверхъестественной девочки, человеческой формы огона и его возможных клыкастых обликов разметала по сторонам. Она поняла, что многие вещи действительно разнятся с тем, что она знала о своей реальности, а те, в разрозненности которых она сомневалась, заставляли её прочувствовать всю необъятность своей непреходящей тупости.
— Всё нормально? — Адам пришёл осведомиться о здоровье Габриэль. Он постучал в дверь, но входить без разрешения не намеревался.
— Лучше не бывает!
— По твоим стенаниям так сразу и не скажешь. Могу я войти?
— Дерзай! — Габриэль приподнялась с подушек и села, по-турецки скрестив ноги. Она была похожа на замученного медитациями йога, месяцами не вылазивающего из пещеры, чтобы достичь дзена. Волосы её стояли торчком, под глазами расползлись синяки, а белые пижамные шорты в жёлтый цветочек и майка были ещё более изношенными и мятыми, чем роба шаолиньского монаха.
Адам деловито задрал жалюзи, впустив в погрязшую с ночи в тенях комнату золотистые ручейки солнечного света. Они подсветили в воздухе пыль и разбежались по стенам живыми красками.
Щурясь, Габриэль защитилась от яркой вспышки руками:
— Уже утро? — в явным недомогании заморгала она.
— Уже день!
— О-о-о! — Габриэль пригубила свой напиток и расхохоталась, будто Адам очень смешно потушил.
Заподозрив неладное, Адам подцепил двумя пальцами с полу жестяную банку, которая случайно попалась под его ботинок, и понял, что к чему.
— Это что, алкоголь?
— П-ф, всего лишь яблочный сидр. А что, мистер «Я хороший парень» не употребляет?
— Здесь написано: «Энергетик»…
— А, ну и это… Но! Будь спокоен, энергетик — не алкоголь! — Габриэль снова сложилась на кровати в припадке смеха, на что Адам грустно вздохнул. Он собрал в аккуратную стопку рисунки, сделанные углем на бумаге, и спросил:
— А это что?
— Антагонист!
— Антаго… что?
Габриэль прыснула со смеху:
—
