не собираюсь скрывать его от своей семьи, Серафима! Повзрослей уже!
– Не разговаривай со мной таким тоном! – заводится она. – Я не специально забеременела и не одна виновата в том, что это вообще случилось! Ты тоже принимал участие. Если не хочешь ребенка – не надо! Можешь делать вид, что его не существует, алименты тянуть не буду. Лучше уж совсем без отца, чем с таким, который быть им не хочет. Главное, я поставила тебя в известность, а хочешь ты ребенка или нет – решать тебе.
– Почему-то ты не спрашивала моего мнения, когда решала его оставить, – язвлю я, о чем тут же жалею, потому что это не то, о чем я на самом деле думаю.
Я не осуждал Фиму за решение родить ребенка без постоянного партнера или мужа рядом, в отличие от многих других. И вспоминая сейчас ее круглый живот, через который в мою ладонь толкалась маленькая ножка, я не жалею, что он есть. Просто меня бесит, что я все это время не знал, что ее сын также и мой тоже. Она просто кинула в меня эту бомбу, не дав опомниться, и даже сейчас давит, когда я пытаюсь тупо осознать, что это – моя реальность. Я буду чьим-то отцом.
– Вот, значит, как… – севшим голосом говорит Фима. – Да пошел ты, Паша!
И бросает трубку. А после, я не могу до нее дозвониться, потому что она явно заблокировала мой номер. Вот зараза!
***
К моменту встречи с родителями я уже немного отхожу от последствий разговора с Пашей, который снова довел меня до истерики. Но то, что мне все еще больно – это факт. Возможно, это из-за моих чувств к нему, но его слова теперь ранят меня больше, чем когда-либо в жизни, хотя бывало, что мы ссорились в прошлом и могли не общаться неделями, пока не помиримся. Редко, но такое случалось. И тогда мне было гораздо проще его простить и не обижаться, а сейчас я никак не могу успокоиться, снова и снова прокручивая в голове его жестокие слова.
– Фима, а ты все растешь, – обнимает меня папа при встрече, немного приподнимая над полом, как делал всегда. – Я скоро поднять тебя не смогу, дочь.
– Ну пап!
– Кирилл! – поддерживает мое возмущение мама. – Что я говорила о том, как именно нельзя шутить над беременными женщинами?
– Не помню, ты много чего говоришь, – хмыкает папа, отпуская меня. – Ну что дочь, совсем скоро уже родится мой внук, да?
– Ага, – сажусь я, уже не в силах стоять на отекших ногах. – Поскорее бы уже, а то я смертельно устала. Не думаю, что смогу ходить на своих двоих, если мой живот так и продолжит расти.
– Моя бедная девочка! – утешает меня мама, как всегда, готовая поддержать и помочь.
Мы немного говорим обо всех своих новостях, а потом садимся за стол, за которым не хватает снова уехавшего Петра, но брату я свою новость сообщу по телефону позже, он наверняка не будет так остро реагировать, как родители. Я жутко нервничаю, но решаю подождать, пока все не поедят, да и трушу, если честно, так что, к тому времени, как мама подает брауни на десерт, я уже готова передумать и снова промолчать.
– Фима, что ты ерзаешь? – замечает мое состояние мама. – Все хорошо?
– Да, мам, не волнуйся. Очень вкусные брауни, ты сама испекла?
– Нет, купила в кондитерской. Если хочешь, дам тебе адрес, у них и доставка есть.
– Отлично, – соглашаюсь я, переводя взгляд на папу, который слишком уж внимательно смотрит на меня, словно чует ложь.
– Точно ничего не случилось? – спрашивает он. – Ты сегодня такая нервная. В последний раз ты так себя вела, когда сообщала, что беременна.
Черт, ну почему я такая легко читаемая? Бесит!
– Вообще-то, я снова пришла с новостями, – обреченно вздыхаю я.
– Неужели отец ребенка объявился? – взволнованно спрашивает мама, которая в последнее время все чаще поднимала эту тему, пытаясь выпытать у меня хоть какую-нибудь информацию.
– Типа того. Я просто не совсем…
Мое признание неожиданно прерывает звук звонка.
– Сейчас посмотрю, – бросив на меня мрачный взгляд, поднимается папа, выходя из столовой, а когда он возвращается вместе с гостем, которым оказывается Паша, я в ужасе замираю, как кролик перед удавом.
– Ты что здесь делаешь?! – вырывается немного визгливо, потому что я не контролирую свои эмоции. – Уходи сейчас же!
– Фима! – возмущается мама.
– Елки, вы опять что ли поругались? – закатывает глаза папа. – Так, успокойся, дочь. Паша, садись с нами, десерт еще остался. Ты по делу или просто так зашел?
– Нет у него никакого дела! – вмешиваюсь я, прежде чем Паша откроет свой болтливый рот. – Паша пришел ко мне, так что дайте нам, пожалуйста, пять минут и я вернусь.
Не давая никому шанса возразить, я быстро хватаю Пашу за руку и тащу на кухню, плотно закрывая за собой дверь и прислоняясь к ней спиной.
– Ты какого черта пришел?! Хочешь помешать мне рассказать все родителям?
Паша удивленно приподнимает брови, глядя на меня, как на дуру, и это бесит. Как он смеет выделываться после того, какой мразью себя выставил позавчера!
– С чего мне тебе мешать? Я пришел вместе поговорить и объяснить ситуацию. Подумал, что тебе не помешает поддержка. Все-таки, это ведь наша общая ответственность.
– Об ответственности он заговорил! Да пошел ты, Паша! После того, что ты мне наговорил, я тебя даже видеть не хочу! Если хочешь детей, то заводи их со своей невестой, а этот малыш – только мой! Моя ответственность и ничья больше!
Я тяжело дышу, стараясь не расплакаться, потому что обида еще сильна, и когда Паша делает шаг ко мне, выглядя виноватым, отхожу в сторону, потому что не нужны мне его утешения и извинения, а они сейчас будут, учитывая, каким взглядом он смотрит на меня. Никогда не могла устоять перед этим его щенячьим карим взглядом, но сейчас он затронул не только меня, но и моего ребенка, так что я не могу найти в себе милосердия
