пальцами, блеснул идеей Никита. — Знаю один хороший. Единственный на весь город.
Опять платье⁈
— И какой там дресс-код? — Вроде без издевки, но прозвучало с ноткой иронии.
— Наташ. — Он остановился и встал передо мной слегка склонившись.
— Я не имела в виду ничего такого. Просто ресторан обязы… — Начала отнекиваться, но он положил палец на губы.
Провел большим по нижней губе. Глаза потемнели, и он склонился еще ниже. Почти коснулся носом моего.
— Я тебя люблю. — Прошептал в губы, после чего сразу же поцеловал, не дожидаясь ответа.
Чуткий. Нежный. Призывный. Что-то всколыхнулось внутри. Еле-еле. Почти незаметно, но ощутимо. Закрыла глаза, погрузившись в ощущения. Мне нравится. Никита и не может не понравиться, но… Нет. Я отбросила все «но». Мы здесь и сейчас. Прикасаемся друг к другу и я чувствую отклик. Разве этого мало? Чтобы простить, да. Но чтобы насладится последним днем, затмив предыдущий, достаточно. Обвив шею одной рукой, поднялась на носочки, требуя продолжения поцелуя. Перечеркнуть! Все что было забыть. Сейчас! Потерять голову от его близости. Вернуть первые впечатления от нашего знакомства. Вспомнить, как тонула в нем. Как хотела. Как возбуждалась. Все саднит, но желание медленно просыпается. Я больна? Невменяема? Или, наоборот, хочу излечиться? Не хочу думать! Мозг, отключись! Дай волю чувствам.
Его руки гладят спину. На моей пояснице. Спускаются чуть ниже. Да! Сжимают ягодицы. Мы на улице, но мне плевать. Растворится в этом моменте. Забыться! Чувствую животом его возбуждение. Хочу ли я его сейчас? Нет, не хочу. Желаю только душевной близости. Ласки дарят упоение. Но принять в себя его не готова. Но ведь это последний день! А потом… Не знаю. Понятия не имею, что потом. Но сегодня…
— Мне нужно забрать машину. — Просипел отстранившись. — Но, как же хочу тебя…прямо сейчас.
— Мы на улице. — Не пробиваемый аргумент.
— Можно вернуться в больницу…
— Нет. Поехали за машиной.
Постаралась улыбнуться виновато. Боюсь обидеть? Задеть? В глазах столько страсти, но он заставил себя отлепиться и кивнуть.
— Поехали.
* * *
До автосалона на автобусе доехали за пятнадцать минут. Можно было и пешком пройтись, но Никита спешил. Торопился скорее закончить дела. Не знаю, на что он рассчитывал, я к сексу не была готова. Пока ехали молчали и я пыталась себя настроить на романтический лад. Как ленивую собаку пытаться вытащить на улицу погулять. Обмякшее животное всячески сопротивляется, а ты, как упертый баран, требуешь от зверя подчинения. Внутренняя борьба неимоверных масштабов, а на лице все та же безжизненная маска. Не узнавала себя. Не могла понять, какая я теперь.
В сам салон не заходила. Подышать воздухом, насладиться лучами солнца. А может просто, наконец, побыть одной. Никиты рядом не было, а я будто вдохнула впервые полной грудью. Может просто гнетущее настроение и все утрирую? Домой хочу. На работу выйти. Хотя теперь даже не знаю, как работать с гипсом. Продуктивность упадет в два раза. Печатать на клавиатуре одной рукой то еще удовольствие. Больничный возьму! Пошли они все. Дома забьюсь в углу и буду ждать, когда отпустит.
Разглядывая гуляющих и окружение, не сразу заметила, как возле меня остановился автомобиль.
— Зайка.
Внутренне сжалась от этого прозвища, но постаралась улыбнуться. Никита сидел за рулем какой-то явно крутой тачки, но я в них ничего не понимала, поэтому просто распахнула дверцу и села рядом. Вылизанная до блеска, что от капота лучи отражались в разные стороны, машина взревела мотором и Никита, ловко крутя руль, куда-то помчал. От неожиданности вцепилась в ремень безопасности, и в ручку дверцы. Маневрируя среди других машин, проехал ровно три минуты и припарковался на закрытой стоянке торгового центра. Снова платье покупать?
Но не успела я и мысль додумать, как все стекла были подняты, погружая нас почти в кромешную темноту из-за тонировки. Мое сиденье начало принимать горизонтальное положение, а Никита уже отстегнул ремни безопасности. Приподнявшись на локтях, встретилась с ним взглядом и поняла, что мне не отвертеться. Так серьезно он был настроен только вчера…после клуба. Внутренне сжавшись в комок, зажмурилась, надеясь, что меня скроет темнота салона и нависшая надо мной его собственная тень. Однако у Никиты были свои планы, которые не сразу до меня дошли. Обхватив меня за подмышки, подтянул вверх и переместил на заднее сиденье. Сам расположился на моем лежачем и уже начал лихорадочно расстегивать мои джинсы. С гипсом на руке движения ограничены, но он и сам прекрасно справлялся. Лишь слегка приподняв таз, уже лежала перед ним без штанов и нижнего белья. Дыхание перехватило, когда он сжал внутреннюю часть бедра. Его ладони жадно блуждали вдоль голых ног, словно изголодались по моему телу. Приподнял футболку, поцеловал живот, но будто спохватился и задрал до шеи, припадая к лифчику.
— Никита… Не надо…
Но он уже не слышал. Стянул вниз чашечки, освобождая соски и втянул один в рот. Я захлебнулась стоном, не ожидая такой реакции от своего тела. Ведь вчера… После того как… Слова уже не складывались в предложения. Все темнело в голове, погружая во мрак вожделения и разврата. Его неудержимый язык двигался вдоль тела, приближаясь к самой многострадальной части меня. Максимально раздвигая мои колени, вызвал резкий вдох. А когда горячее дыхание коснулось клитора, я судорожно выдохнула.
— Наташа… Ты моя! — Облизывая складки, шептал Никита. — Только моя.
Я почти рыдала, от борьбы разума и полового влечения. Или от неземных ласк. А может от протеста, вновь принадлежать ему. Я путалась в собственных показаниях. Не могла совладать с влечением к нему, но и не собиралась так легко прощать. Но то, что он со мной делал, никак не вписывалось в мои планы. Он стирал все запреты. Все ярлыки, которые я уже начала навешивать на него. Он сводил с ума.
— Я тебя не отпущу. Слышишь? — Вновь его шепот разбавил шум моих стонов. — Ты — моя жизнь.
— Это слишком… — Но он сжал мои соски и я сразу же прогнулась в спине, пронзенная мощнейшим оргазмом, будто воздерживалась не меньше месяца.
Пронзительно закричав, даже не подумала, что нас могут услышать. Охваченная спазмами, почувствовала, как Никита поднимается, закидывает мою руку себе на плечо и начинает жадно целовать ключицы, шею, подбородок, губы.
— Прости меня! Я очень тебя хочу. Я сейчас взорвусь.
Мой разум расплавился до состояния медузы. Что-то слизкое, холодное, но пытающееся бить током. Я не понимала, как реагировать и решила просто поддаться. В конце концов, разве я уже не распластана перед ним абсолютно голая? Даже не знаю, где мои вещи. С гипсом сопротивляться тоже
