код для чего-то более зловещего, как обычно бывает в нашем мире.
— Прости, не увидел на нем твоего имени.
Я стискиваю зубы.
— Я сижу на этом месте с первого класса. Двигайся.
Элиас прочищает горло.
— Подвинься. В конце концов, это их стол.
Риццо, похоже, не в восторге от того, что ему указывают, что делать, но сдвигается в сторону.
Возможно, Нат и принимает новые перемены, но ей придется дать нам время, чтобы привыкнуть, поскольку это просто странно.
Я не могу не вспомнить день, когда тот же самый парень выгнал Нат с привычного столика и из ее группы друзей. Это был день, когда она присоединилась к нам и стала одной из моих лучших подруг на всю жизнь, но теперь все перевернуто с ног на голову.
Адрианна наклоняется ко мне.
— Это странно, правда?
Я киваю в ответ.
— Чертовски странно, да.
— То есть, я понимаю. Теперь они пара, но обязательно ли сидеть вместе за ужином?
Я пожимаю плечами.
— Она выглядит счастливой. — Я окидываю взглядом обычный столик Элиаса и вижу, что Джинни пристально смотрит на нас. — По крайней мере, Джинни осталась на месте.
Адрианна стонет.
— Черт возьми, я бы не сидела здесь, если бы она была за этим столом.
Я тоже не уверена, что осталась бы.
— Ева с Оаком? — Спрашиваю я.
Она вздыхает.
— Ага.
Алек и Роза — двое друзей Элиаса, дружелюбные и располагающие к себе, сидят напротив нас.
— Как тебе чили, Роза? — Спрашиваю я, глядя на свою тарелку с пастой. — Я разрывалась между ним и пастой.
Она широко улыбается.
— Очень вкусно, но здесь вся еда такая, да?
Я киваю, поскольку она права. Здесь, в СА, я не ела ничего посредственного.
— Верно. — Я постукиваю пальцем по подбородку. — Может быть, я попробую немного потом.
— И ты говоришь, что я умею расправляться с едой! — Адрианна смеется. — Не понимаю, что ты вообще можешь быть голодной после того, как умяла две порции фрикаделек за обедом.
— Я сказала ”может быть". — Я чувствую, как горят мои щеки, ведь обычно не переедаю, так как все уходит в бедра, но после вчерашней ночи с Ниткиным чувствую, что мне нужно на что-то отвлечься, и оказывается, что еда отлично работает.
Словно у меня есть радар на этого человека, я ощущаю его присутствие как только он переступает порог кафетерия. Еще до того, как обернуться, я знаю, что он смотрит на меня. Когда все-таки бросаю взгляд на него, то жалею, что сделала это.
Мое тело мгновенно нагревается, когда я смотрю в его пылающие карие глаза. Такое ощущение, что он смотрит прямо сквозь меня. Как будто один его взгляд может проникнуть прямо в мою душу, и я делаю глубокий вдох, прежде чем отвести глаза.
Элиас откашливается.
— Кто-нибудь из вас выполнял последнее задание по анатомии?
Я смотрю на бывшего короля академии и нахожу странным, что он сидит с нами и разговаривает о таких обыденных вещах.
Нат толкает его локтем.
— Ты же знаешь, что я да.
Он качает головой.
— Да, потому что ты ботаник. — Его тон игривый, и это так не похоже на его обычное поведение с Натальей. Я не могу отрицать, что они милая пара, но потребуется некоторое время, чтобы приспособиться этой новой динамике.
В течение многих лет всякий раз, когда я видела идущего в нашу сторону Элиаса, во мне просыпался инстинкт "бей или беги". Я отточила бдительность, и пытаюсь понять, как Нат преодолела это и теперь кажется такой непринужденной с ним. Потребуется серьезная адаптация, чтобы привыкнуть к новой обстановке.
Глава 14
Гаврил
Я кладу ноги на пуфик в учительской и делаю большой глоток виски, чтобы успокоить нервы. Я не часто пью на работе, но после той ночи с Камиллой я весь на взводе. Кроме того, я избегаю ее как чумы уже целую неделю, и это сводит меня с ума.
Виски снимает напряжение.
Оак прав. Вступать в серьезные отношения с ученицей — плохая идея, потому что большинство взрослых женщин не могут справиться с моей садистской стороной, не говоря уже о такой невинной маленькой девственнице, как Камилла Морроне. Неважно, что она мазохистка по природе, есть вещи, с которыми не по силам справиться даже самым отъявленным мазохистам.
— Пьешь на работе, Гэв? — Спрашивает Арчер, входя в учительскую.
— Кто сказал, что это алкоголь?
Он вскидывает бровь.
— Никто не носит с собой ничего, кроме алкоголя в гребаной фляжке, и я чувствую его запах. — Он протягивает руку, ожидая, что я дам ему сделать глоток.
— Возьми свой собственный.
Он скрещивает руки на груди.
— Не у тебя одного был плохой день. А теперь дай мне это.
— Кто сказал, что у меня был плохой день?
Я поднимаю бровь, но передаю флягу ему в руку.
— Ты не пьешь, если только что-то не так. — Он хватает и делает большой глоток.
— Проблемы с Васкез?
Выражение его лица становится смертельным, когда он впивается в меня взглядом.
— Даже не начинай.
Я качаю головой.
— Ты действительно не знаешь, когда остановиться, не так ли?
Он двигает челюстью, прежде чем сделать еще один глоток моего виски.
— Я полон решимости заполучить ее, и я это сделаю, поверь мне.
Я усмехаюсь.
— Думаю, единственный человек в этой академии, который так же упрям, как ты, — это она. Потребуется чудо, чтобы один из вас отступил.
Он хлопает в ладони, выглядя бесконечно довольным собой.
— И чудо — это то, что я нашел.
Я вопросительно смотрю на него, когда он передает флягу обратно мне в руку.
— Что за чудо?
— Информация. Такого рода, которую она не хотела бы обнародовать.
— Так теперь ты шантажом заманиваешь ее в свою постель? — Я качаю головой. — Это нечестная игра, Арч.
Он рычит.
— Мне не нужно играть честно.
Я никогда не видел Арчера Дэниелса таким взвинченным, и, честно говоря, нахожу это довольно забавным.
— Осторожно, ты можешь подсесть на нее.
Его челюсть сжимается.
— Никаких шансов. Я просто хочу ее трахнуть.
Я не совсем уверен, что верю в это, поскольку он ведет себя слишком одержимо из-за нее. Адрианна Васкез — первая, кто дал отпор его ухаживаниям, а Арчер всегда любил борьбу. Он чертовски привык к тому, что девушки падают к его ногам и раздвигают свои ноги для него по первой просьбе. Я чувствую, в этот раз всё закончится по-другому.
— Неважно. Тебе следует сдаться, пока ты не увяз слишком глубоко.
— Ты же знаешь, я никогда не сдаюсь.
— Да. — Я
