и без мыла все отмывалось очень плохо, но я старался. Старался так, что даже ногти стер. Не знаю почему, но мне казалось будто в этом есть смысл. Будто Отшельник уже чему-то меня учит. Но чему? Чистоплотности? Вряд ли. Не останавливаться перед трудностями? Может быть. Или хочет прогнуть меня? Хм…
Отмыв гору посуды, я разложил ее на скамье, чтобы просушить, и вернулся в дом. Следующим место уборки стала кровать. Широкая деревянная добротная кровать представлял собой склад для ненужного тряпья, начиная от грязных носков и заканчивая съеденным молью цветастым ковриком. Как только я прикоснулся к вещам, как в воздух поднялся целый рой мохнатой серой моли и в нос ударила вонь грязного запревшего белья. Я не выдержал и выскочил на улицу. Забежав за угол дома, опустошил и так пустой желудок.
Меня трясло от злости, отчаяния и отвращения. Сверху доносился храп Отшельника, что еще сильнее вывело меня из себя.
«Я — маг, а не слуга! Сам мой свои горшки! — полный решимости я снова зашагал к дому. — За кого он меня принимает?! За мальчика не побегушках?!»
Я забежал в дом, но, когда подошел к лестнице, ведущей на чердак, замер. А если он меня так испытывает? Или таким образом хочет от меня избавиться? Нет, я не сдамся!
Плотно сжав губы и задержав дыхание, я схватил тряпье и вынес на улицу. Разбираться с этой вонючей кучей я не хотел, поэтому обложил со всех сторон сухими полешками и поджег. Пламя взметнулось вверх и за считанные минуты уничтожило большую часть вещей. И пусть. Нечего было такой срач разводить!
Нашел в сенях железное ведро и решил помыть пол. Для этого набрал воду из пруда и просто вылил ее посреди комнаты. Вода растеклась в разные стороны и намочила ошметки грязи, глины и еды. Поскальзываясь на размокшей грязи, я начал мыть пол полотенцем, которое нашел на гвозде за печкой.
«Надеюсь, это того стоит», — подумал я, когда выгреб из-под шкафа груду мышиного помета.
Через час, уставший и голодный, я опустился на ступеньку крыльца и смотрел на ярко-оранжевые лучи закатного солнца. В доме стало намного чище, но до полок, шкафов, стен и потолка у меня не дошли руки. Вернее, я больше не хотел этим заниматься. Всё, хватит! Тем более, скоро наступит следующая ночь…
— Долго еще он будет дрыхнуть? — раздраженно подумал я. — Пойду разбужу.
Но как только поднялся, услышал шаги и скрип. Отшельник спустился с чердака и теперь прохаживался по дому. Интересно, что он скажет? А может, я зря сжег его вещи? Я уже хотел зайти, но тут он вышел сам.
— О! Ты еще здесь? — искренне удивился он. — А я уж думал, что ты сбежал.
— Сбежал?! — вспыхнул я. — Я заколебался отмывать твою посуду и оттирать твои полы. Столько грязи в жизни не видел! После всего, что я сделал, ты теперь мой должник!
Он откинул голову и громко расхохотался. Волна злости и раздражения захлестнула, поэтому я еле сдержался, чтобы не запустить в него ядовитой паутиной.
— Что смешного?! Ты хоть раз убирал свой дом? — напустился я на него. — Я пришел к тебе не за тем, чтобы…
— Погоди-погоди, — он примирительно поднял руки. — Давай зайдем и все обсудим.
Я нехотя зашел в дом и пораженный замер на пороге.
— Проходи, — махнул рукой Отшельник. — Ужинать будем.
Я встряхнул головой, потер глаза и понял, что все это время был под Наваждением. На самом деле в доме царили чистота и порядок. На окнах висели занавески в голубой цветочек, на столе лежала зеленая скатерть, печь была побелена, а от пыли и паутины на стенах и потолке не осталось и следа. Пока я приходил в себя, Отшельник накрывал на стол: вытащил из буфета деревянные тарелки с хлебом, сахаром и вареньем, ухватом достал из печи чугунок, налил воду в электрический чайник и включил его.
— Зачем печь, если есть электричество? — немного успокоившись, спросил я.
— Это ты сейчас узнаешь, — улыбнулся он. — Садись, будем есть.
Я с готовностью прошел в комнату, сел за стол и взял кусок хлеба. Отшельник открыл крышку чугунка, и мой рот тут же наполнился слюнями. Там было мясо, тушенное с овощами. Обжигаясь от нетерпения, я принялся за еду. Такого нежного и вкусного мяса я в жизни не ел, даже когда жил во дворце и нам прислуживали лучшие повара империи.
— Теперь понимаешь, почему я готовлю в печи? — спросил Отшельник, когда мы вышли на улицу, чтобы освежиться после горячего ужина.
— Да-а-а, — протянул я. — Было очень вкусно. Спасибо! Но зачем ты заставил меня столько времени убить на уборку?
— Это было первое испытание. Ты его достойно прошел. Правда, мне теперь придется спать без подушек.
— Почему? — не понял я.
— Потому что ты их сжег, — усмехнулся он. — Три подушки с лебяжьим пухом.
Я посмотрел на то место, где устроил костер, и увидел белые пушинки, разлетевшиеся по траве.
— Ты сам виноват, — отмахнулся я. — Для меня это было грязное вонючее тряпье.
Зевнув во весь рот, я с сожалением посмотрел на потемневшее небо. Пришла еще одна долгая ночь.
— Боюсь, я так устал, что засну даже на ходу, — признался я Отшельнику. — Есть у тебя какое-нибудь снадобье или заклинание, чтобы не дать мне уснуть?
— Ничего такого у меня нет. Но ты неправильно мыслишь: надо не прогнать сон, а найти способ не допустить в него Воронова. Ведь если ты заснешь, он тут же найдет тебя и отправит сюда боевиков с головорезами. Я их не боюсь, но вряд ли долго смогу держать оборону.
— В том-то и загвоздка. Я не знаю, как закрыться от Воронова.
Отшельник задумчиво посмотрел на меня, встал и зашел в дом. Я еще немного посидел на крыльце и присоединился к нему. Однако его нигде не было. Я уже было подумал, что он снова напустил Наваждение, но тут доски над головой затрещали. Он был на чердаке.
— Иди сюда! — позвал Отшельник. — Если сами не можем решить этот вопрос, значит обратимся к праотцам.
Лестница на чердак выглядела хлипкой, а ступени опасно хрустели, но я быстро поднялся и очутился в библиотеке. Так мне сначала показалось. На самом деле этот чердак мало походил на типичный: никаких коробок с барахлом, ненужной мебели или сундуков с нафталиновыми вещами. Вдоль стен стояли полки, доверху набитые различными свитками, книгами и прочими бумажками. Слева у стены, в которой было прорублено небольшое круглое окно, висел вязаный гамак.
— Не помню, — послышался сзади голос Отшельника, и я обернулся.
