— Мне нужно с кем-нибудь поговорить.
— С твоим приятелем-священником?
— Я пыталась с ним созвониться, но там автоответчик. Может, он еще даже из Рима не вернулся. Я не знаю, что делать.
Ванесса убрала руку:
— Коттен, ты только не кусайся, но вдруг тебе просто показалось, что ты все это слышала? Старуха ведь очень тихо говорила, тебе пришлось вслушиваться, чтобы понять.
Коттен перестала хмуриться и вздохнула:
— Кажется, я действительно много выпила.
И все же она никому не рассказывала о своей близняшке всего — о том, почему Мотнис перестала приходить к ней, почему они больше не разговаривали.
Коттен шла вдоль линии прибоя, Ванесса рядом. Несколько куликов прилетели на пляж и принялись искать в песке лакомые кусочки.
— Я утром улетаю в Нассау на съемки, — сказала Ванесса. — Два дня дом в твоем распоряжении. Поваляйся, отдохни и забудь о том, что произошло. Развлекись. Почитай какой-нибудь дурацкий роман, загорай, строй глазки парням на пляже — не все тут голубые. Черт, да переспи с кем-нибудь!
Коттен хихикнула. За весь году нее был секс только с Торнтоном. Она не умеет спать с кем попало. Девушка оглянулась на встающее солнце.
— Все это абсурд. Солнце… чертов рассвет, — Коттен поднимала ногами брызги. — Ну их нафиг.
— Вот и умница, — Ванесса взяла подругу за руку. — Пойдем, позавтракаем.
* * *
Коттен стояла на балконе и смотрела, как Ванесса идет по парковке к своей машине. Подруга обернулась и помахала, потом села в кабриолет «БМВ» и выехала со стоянки. Взглянув на пляж, быстро заполняющийся солнцепоклонниками, Коттен вернулась в квартиру. Ей вспомнился первый день в колледже, когда она познакомилась со своей соседкой по комнате, изумительно красивой латиноамериканкой из Майами. Коттен изучала журналистику, Ванесса — театральное искусство.
В тот первый год Коттен узнала три качества Ванессы: верность друзьям, щедрое сердце и чудесная способность смеяться в самые тяжелые минуты. Именно это нравилось ей в Ванессе и сейчас, много лет спустя. Когда Ванесса призналась в своих сексуальных пристрастиях. Коттен это не смутило. Они поклялись, что это никогда не помешает их дружбе. За годы учебы в колледже они стали ближе, чем сестры, — доверяли, делились всем и обсуждали несчастную любовь, трагичные расставания и бесконечные сомнения.
Коттен упала на кровать. Боже правый, как эта девчонка живет в таком ритме? Сегодня воскресенье, а в субботу они всю ночь протанцевали. Она без сил, у нее похмелье, а Несси уехала работать и выглядела на миллион долларов. И завтра Ванесса не расклеится, а полетит на Багамы. Просто вечный двигатель.
Коттен застонала, прижала подушку к груди и зевнула. Полежала еще минут десять; в голове крутились воспоминания об Ираке, детских глазах, глазах Джона, свечах, отражающихся в глазах старухи.
— Забудь, — сказала она себе, поворачиваясь на бок. Попыталась заснуть, но не смогла и в конце концов поднялась.
Вытащив органайзер из сумки, она полистала странички с телефонами, взяла трубку и набрала номер. Через три звонка ей ответили.
— Бюро расследований Руби.
— Привет, дядя Гас.
— Ну и ну, — произнес Гас Руби. — Удивительно — моя любимая племянница все еще разговаривает с нами, презренными батраками, после болтовни с Папой и прочего.
— Во-первых, дядя Гас, я с Папой не болтала — он занимался своими папскими делами. А во-вторых, никогда не думала, что ты презренный батрак. Ты один из самых высокочтимых батраков, которых я знаю.
— Ну, ты меня успокоила.
— Слушай, почему ты отвечаешь на звонки словами «Бюро расследований Руби»?
— Я отказался от этих никчемных секретарш-телефонисток, и по выходным все мои звонки переключаются на эту линию. У меня в конце недели много работы — благодаря пятничным и субботним развлечениям. Ну, рассказывай, каково это, когда тебя знает вся страна?
— Вот увижу свою фотографию на обложке «Нэшнл Инкуайер», рядом с историей о «Спелом ребенке, воспитанном червями», тогда поверю, что я этого достигла.
В трубке раздался довольный смех Гаса:
— У тебя прекрасное чувство юмора, девочка.
Они помолчали, затем Коттен произнесла:
— Я знаю, ты сейчас очень занят, но мне нужна твоя помощь, если найдешь минутку.
— Что такое?
— Ты когда-нибудь слышал о Роберте Уингейте?
— Видел рекламу в передаче «60 минут» и еще в каких-то журналах. Новый кандидат, что ли?
— Я уверена, что ты о нем еще услышишь. Об Уингейте ничего не известно — только то, что он богатый предприниматель, который решил заняться политикой. В один прекрасный день он взял и появился. Мы, как и все остальные, собираемся делать о нем репортаж. Но мне нужны приятные мелочи, которые ты всегда где-то находишь. Можешь узнать подробнее про его финансы, бизнес, общественное положение, предприятия? Или даже последить за ним, посмотреть, чем он дышит. У тебя есть кто-то свободный? Канал оплатит все расходы, как обычно.
— Где этот Уингейт?
— Сейчас он в Майами, это его родной город. Я тоже здесь.
— В Майами? А у нас снег валит. Черт, я приеду и сам все сделаю, лишь бы сбежать из этой морозилки. Ты сколько собираешься там быть?
— До конца недели.
— Опять остановилась у своей подружки?
— Да, у Ванессы.
— Господи, эта женщина такая горячая, просто динамит.
— Дядя Гас, разве я тебе не говорила, что Ванесса лесбиянка?
— Девочка, в твоем возрасте я был сексуальным тиранозавром. Мог бы ее в момент уложить.
— Может, тебе напомнить, что случилось с динозаврами?
Трубку снова сотряс раскатистый смех Гаса Руби:
— Ладно, скажи ей, что я еду, пусть готовится.
— Я ее предупрежу. Отсмеявшись, Гас добавил:
— Что ж, начинаю копаться в делишках этого Уингейта. Давай встретимся ближе к концу недели. К тому времени у меня должно кое-что появиться. Я позвоню.
— Здорово. Я тебя люблю. Увидимся… Ой, подожди, еще не все.
Коттен потянулась за своей блестящей сумочкой и достала визитку.
* * *
В пляжной сумке заверещал сотовый. Коттен лежала в бикини на брльшом полотенце, греясь под солнцем Южной Флориды. Она отложила дамский роман и достала мобильник.
— Алло.
— Привет, я из Вашингтона. — Голос Торнтона звучал приглушенно, словно он был не один и не хотел, чтобы кто-то слышал его разговор. — Когда ты возвращаешься?
— Никогда.
— Коттен, нам надо поговорить.
