Она была права, что за квартирой следили, но было также очевидно, что ею уже давно никто не пользовался. Не только потому, что в спальнях не было мебели, но и потому, что бытовая техника устарела лет на пятьдесят. В частности, телевизор. Это был музейный экспонат: тяжелый кусок мебели с маленьким изогнутым экраном посередине. Иэн был уверен, что если бы телевизор работал и каким-то чудом мог принимать сигнал эфирного вещания, то изображение было бы черно-белым.
Анна чихнула, нарушив ход его мыслей.
— Ты в порядке? — спросил он.
— Должно быть, это пыль.
Иэн нахмурился:
— Мы только что обсуждали, что здесь очень чисто.
— Думаю, мне досталось то немногое, что здесь было, — сдавленно пробормотала она и снова шмыгнула носом.
Это не было похоже на подавленное чихание. Это звучало так, будто… она собиралась заплакать.
— Ты уверена, что с тобой все в порядке? Ты не вывихнула себе ногу в темноте? — осторожно спросил он.
Анна еще раз резко вдохнула через нос. Ее глаза внимательно разглядывали предмет в ее руках.
— Я в порядке.
Иэн пересек комнату и встал рядом с ней, наклонившись через ее плечо. Анна держала в руках фотографию Кита Лохлинна с маленьким ребенком на руках.
— О! Ты всегда плачешь над фотографиями младенцев? — шутливо спросил он.
Она вздрогнула. Фотография выскользнула из ее рук и упала на ковер. Иэн наклонился, чтобы поднять ее, прежде чем она успела среагировать.
Это было не особенно искусное фото. Кит с ребенком стояли перед маяком, и тот, кто сделал фотографию, явно не учел расположение солнца в тот день, поскольку Кит щурился от яркого света. Но выражение счастья на его лице…
Иэн начал понимать, почему ей понравилась эта фотография. Редко кто видел Кита Лохлинна с этой, человеческой стороны. На публике Кит поддерживал имидж молчаливого, серьезного человека. Он никогда не появлялся на людях таким радостным и незащищенным. Только так Иэн мог описать эмоции, исходящие от выражения лица Кита.
Жаль, что он скрывал искренние чувства от других. У него была милая улыбка. Она смягчала его квадратный подбородок и острые углы скул. Он казался более доступным, больше похожим на человека, который одолжит тебе свой зонтик вместо того, чтобы поднять бровь и спросить, почему ты не подумал о дожде заранее и не подготовился. Кит выглядел как человек, который может заботиться о твоем благополучии, вместо того, чтобы молча подсчитывать, сколько денег он может у тебя отобрать так, чтобы при этом не прослыть грабителем.
А Анна…
У нее была такая же улыбка, как у Кита Лохлинна на фотографии.
Глава 10
Теперь, когда он увидел сходство между Анной и Китом в улыбке, он заметил, что у нее были и его брови: прямые, но с легким изгибом, суженные к внешним уголкам глаз. У нее была его челюсть, острая и квадратная.
Унаследовала ли она его инстинкт убийцы? Его решимость найти яремную вену противника и перерезать ее? Неужели последние несколько недель были не чем иным, как ловушкой?
Неужели та ночь была всего лишь уловкой?
Иэн думал, что у него есть преимущество. Он был мастером игры. Он сам умел складывать пазлы. Он контролировал ситуацию и диктовал ходы.
Осознание того, что с ним играли с самого начала, ошеломило его.
— Можешь отдать мне фотографию? — спросила Анна.
С огромным усилием Иэн оторвал взгляд от изображения в рамке и встретился с ней взглядом. Что еще она скрывала от него?
— Мне потребовалось некоторое время. Но я все понял.
— Что понял? — Она протянула руку.
Он вдруг обнаружил, что не может выпустить фотографию из рук.
— Кто ты есть на самом деле.
Она нахмурилась:
— О чем ты говоришь?
— О тебе. О Лохлиннах. Ты одна из них. Вот почему ты появилась в последнюю минуту, чтобы остановить продажу «Чудесных озер». — Он покачал головой, пульс отдавался у него в ушах от этого движения. — Теперь все ясно. Не могу поверить, что не понял этого раньше, но тогда семья держала твое существование в тайне. Идеальный оперативник-невидимка.
Единственный вопрос заключался в том, какое отношение она имела к Лохлиннам. У Арчибальда был только один ребенок, Кит. А единственный ребенок Кита, Джейми, умер бездетным. Дальняя родственница?
Анна не шевелилась, ее глаза были широко раскрыты от шока. Затем ее грудь начала быстро подниматься и опускаться.
— Что… как ты…
— Фотография. Фамильное сходство очевидно.
Она схватила фотографию прежде, чем та снова упала на пол.
— Какое сходство?
— Улыбка. Кита редко можно увидеть улыбающимся. А ты… — Его сердце сжалось, резко и болезненно, когда воспоминания о ее улыбке нахлынули на него. Анна смотрела на фейерверк, на ее лице читался восторг. Она смеялась над ним в кабине фуникулера, а затем взяла его за руку, когда поняла, что он действительно боится высоты.
Анна провела указательным пальцем по изображению Кита.
— Я раньше не видела этой фотографии.
— Кит уделяет особое внимание своему публичному имиджу. Но ведь ты это знаешь. Поскольку ты Лохлинн. — Он скрестил руки на груди. — Ты собиралась мне рассказать?
— Может быть. Наверное. Я не знаю. — Она опустилась на диван.
— Ты не знаешь? Или ты знаешь, но думаешь, что сказать дальше, потому что твоя маскировка раскрыта.
Ее голова резко вскинулась.
— Какая маскировка? Позволь мне напомнить тебе, что ты переспал со мной под ложным предлогом.
— Под ложным предлогом? Я не скрывал, кто я.
— Я тоже! — выкрикнула Анна. — Я никогда не притворялась
