Хотя после указанных выборов Консервативная партия смогла самостоятельно сформировать правительство, в ней произошло разделение по вопросу о членстве Великобритании в Европейском Союзе. Чтобы покончить с внутрипартийной дискуссией, премьер-министр Дэвид Кэмерон согласился назначить не имеющий обязательной силы национальный референдум. Для Москвы это явилось новостью вполне ожидаемой и исключительно приятной. В 2012 году российская разведка учредила в Великобритании организацию-ширму “Консерваторы – друзья России”. Один из ее учредителей, английский лоббист Мэттью Эллиот, возглавлял организацию Vote Leave, агитировавшую за выход Великобритании из состава ЕС. Найджел Фарадж – глава партии, поставившей своей целью выход из ЕС, – по-прежнему появлялся в эфире RT и восхищался Владимиром Путиным. Один из его старших сотрудников принял участие в российской кампании по дискредитации критиковавшего Путина президента Литвы.
Все крупнейшие российские телеканалы, в том числе RT, поддержали кампанию за выход из ЕС за несколько недель до 23 июня 2016 года – дня голосования. Важнее всего, вероятно, оказались мероприятия в Сети, в то время оставшиеся незамеченными. Российские интернет-тролли (взаимодействовавшие с британскими избирателями) и боты (компьютерные программы, прицельно рассылающие в “Твиттере” миллионы сообщений) дружно поддержали сторонников выхода из ЕС. В “Твиттере” 419 аккаунтов, распространявших материалы о Брексите, были связаны с российским “Агентством интернет-исследований”. (Позднее эти аккаунты были поставлены на службу Дональду Трампу.) Около трети реплик о Брексите в “Твиттере” было оставлено ботами – причем более 90 % этих аккаунтов с политическими материалами велось не из Великобритании. Британцы, обдумывавшие свой выбор, не догадывались ни о том, что они читают рассылаемые ботами материалы, ни что эти боты – орудия российской внешней политики. За выход Великобритании из ЕС проголосовало 52 % избирателей, против – 48 %.
В этот раз никто из россиян не усомнился в исходе, вероятно потому, что голосование завершилось желательным для Москвы образом. Брексит стал триумфом внешней политики России, сигналом, что кибероперации способны изменить действительность.
Российские политики уже некоторое время убеждали Великобританию выйти из состава ЕС. В 2015 году Константин Косачев, председатель комитета Совета федерации по международным делам, рассказал англичанам, что “неуязвимость и непогрешимость” Европейского Союза – это “миф”. После референдума Путин озвучил довод за дезинтеграцию ЕС: британцев эксплуатировали. И население многих районов Великобритании, пользовавшихся наиболее щедрой поддержкой Европейского Союза, проголосовало за выход из него. Путин заботливо поддерживал недопонимание и предрассудки: “Никто не хочет кормить и субсидировать более слабые экономики, содержать другие государства, целые народы”. Москва взяла на вооружение миф о рациональной нации. В действительности же Великобритания никогда не “содержала” других: напротив, европейская интеграция помогла терпящей крах империи сохранить государственность. Первый канал российского ТВ поощрял то заблуждение, что Великобритания справится и в одиночку, ведь так было всегда: “Для этой нации важно, чтобы никакие союзы и обязательства ее не связывали”. Будучи под ошибочным впечатлением, что у них есть опыт жизни в национальном государстве, британцы (главным образом жители Англии) спрыгнули в яму, где их уже ждала Россия.
Россия открыто поддержала австрийских противников ЕС. Подобно Великобритании и Франции, Австрия – некогда империя – теперь участвовала в интеграции. Сначала Австрия была ядром империи Габсбургов, в 1920–30-х годах – несостоятельным национальным государством, а позднее (в течение семи лет) одной из земель нацистской Германии. Некоторые лидеры Австрийской партии свободы (АПС) имеют семейные или идеологические (либо и те, и другие) связи с нацистским периодом. (Это случай Иоганна Гуденуса, который учился в Москве и говорит по-русски.)
В 2016 году, во время кампании по выборам президента Австрии, АПС заключила с “Единой Россией” соглашение о взаимодействии и сотрудничестве, очевидно, ожидая победы своего кандидата Норберта Хофера. И он почти победил. В апреле 2016 года Хофер выиграл в первом туре голосования и почти проиграл во втором (и в третьем, назначенном после жалоб на нарушения). В декабре Хофер снова проиграл, однако он получил 46 % голосов избирателей: максимум за всю историю участия в национальных выборах кандидатов от АПС.
В Австрии, как и во Франции, пророссийский кандидат не сумел победить, однако добился гораздо более впечатляющего результата, чем ожидалось в начале российской кампании по разрушению ЕС. В декабре 2016 года лидеры АПС прилетели в Москву, чтобы заключить с партией Путина соглашение. В октябре 2017 года АПС получила на парламентских выборах 26 % голосов и в декабре приняла участие в формировании коалиционного правительства. Теперь ультраправая партия, открыто сотрудничающая с Москвой, участвует в управлении государством-членом ЕС.
Интеграция или империя? Разрушит ли новый, “евразийский”, империализм Европейский Союз – или европейская интеграция достигнет территории, которая в 1922 году входила в состав СССР? Этот вопрос стоял перед европейцами в 2013 году. В то самое время, когда Москва настойчиво стремилась разрушить Европейский Союз, Киев заканчивал переговоры об ассоциации с Европой. Соглашение о торговле пользовалось популярностью на Украине. Олигархи жаждали доступа на европейские рынки. Владельцы малого бизнеса желали верховенства права, чтобы конкурировать с олигархами. Студенты (и в целом молодежь) хотели европейского будущего. Хотя президент Виктор Янукович упорно старался не замечать этого, он все равно стоял перед выбором: если бы Украина заключила соглашение об ассоциации с Европейским Союзом, она не смогла бы влиться в путинскую Евразию.
Сами евразийцы заняли на этот счет недвусмысленную позицию. Дугин уже давно призывал к уничтожению Украины. Проханов в июле 2013 года предполагал, что Янукович может быть смещен. В сентябре 2013 года Глазьев заявил, что Россия может захватить украинскую территорию, если Украина не примет ее предложение. В ноябре 2013 года Янукович разочаровал всех: он не подписал соглашение с европейцами и не повел Украину в Евразию. В феврале 2014 года Россия напала на Украину. Российская “политика вечности” столкнулась с европейской “политикой предопределенности”. Европейцы не понимали, что им делать: прежде никто не противился вступлению в ЕС, тем более не сопротивлялся ему с оружием в руках. Мало кто сознавал, что противодействие интеграции – это одновременно и нападение на их собственные хрупкие государства. Москва продолжила борьбу с ЕС на территории якобы податливой Украины. Поскольку европейцы не сумели уяснить значение конфликта на Украине, они оказались уязвимее украинцев. Сами украинцы прекрасно понимали, что их государство непрочно, и многие видели в ассоциации с ЕС предпосылку к обеспеченному будущему под защитой закона. И, считая членство в ЕС этапом государственного строительства, они восприняли российское вмешательство как повод для патриотической революции.
Остальные европейцы, забыв об этой связи, рассматривали порожденную российской агрессией политическую проблему как проблему культурных различий. Европейцы поддались убаюкивающей российской пропаганде, настаивавшей, что проблемы Украины указывают на ее отклонение от основного течения европейского развития.
