ладонью по столу генерал Ростоцкий, прервав намечающуюся стычку между отцом и дочерью. — Галина — опытный офицер. Для спасателей после ранения ещё не до конца восстановилась, а нам в самую пору придётся.
— Я бы дополнительно включила в команду прапорщика Станова, — вставила своё слово сирьенна. — Он лучше всего изучил психотип своих подопечных и худо-бедно может их контролировать.
— На том и порешим, — хмуро кивнул полковник Якутов. — Может, по паре капель коньяка, дамы и господа? Нервишки поправить. Авантюра серьёзная… Не удивлюсь, если будет стоить погон в случае неудачи.
— Мне простой газировки, — тут же попросила Шуал Таур. — Сирьенн от неё «развозит» замечательно.
* * *
Вот и всё. Адские месяцы подготовки позади. Уже неделю нас никто не трогает. И усиленное питание на обед, завтрак и ужин, словно из ресторана. Скоро экзамены. Тесты вроде бы все закончили, и из трёх групп всего двух претендентов по ним отчислили. Осталось лишь Испытание. Именно так, с большой буквы.
В чём оно заключается, никто не знает, так как год от года оно разное. Нужно всего лишь продержаться на нём. Не победить, а тупо выжить. По заверениям опытных людей, выживают не все. Даже бумажку специальную мы подписали о том, что готовы к подобному исходу дел.
Кто не подписал, те с облегчением покинули Школу Спасателей, навеки прокляв её, не желая вспоминать даже во сне. Из шестидесяти человек всего тридцать четыре мазохиста готовы продолжить мучения дальше… Если повезёт. Приятно, что моя группа «горемык» остаётся полностью. За эти недели мы сблизились так, что уже не просто претенденты, а одна большая семья.
Завтра с утра всё начнётся, как объявил непривычно адекватный прапорщик Станов. Даже пожелал удачи, забыв добавить про свою «доброту». Как-то тревожно на душе. Лежу под одеялом после отбоя и думаю хрен знает о чём. Вспоминаю прошлую жизнь, боевые выходы, горную бригаду, службу в МЧС. Потом всё забивает «мясорубка» Школы Спасателей. А оно мне надо? Сколько можно жить на адреналине?
Почти заснул с этими мыслями, как почувствовал рядом с собой горячее женское тело. Почему женское? Это ощущение ни с чем не перепутаешь.
— Тихо, — прошептала Света Радостина, так прижимаясь ко мне, что сон тут же как рукой сняло. — Я просто рядышком… Одной страшно.
— Учти, — шепчу ей в ответ. — «Просто рядышком» я долго не выдержу. Ты совсем без одежды?
— Почти. Но могу…
Её откровение порвало ещё одно тело, оказавшееся с другой стороны кровати. О-о-о! Оно тоже женское! В темноте не вижу, только догадываюсь, кто ещё мог покуситься на безмятежный сон Данилы Горюнова.
— Я просто полежу рядом, — тихонечко говорит Воскресенская, нежно целуя в щёку.
— Зойка! — уже не шепчет, а шипит Светлана. — Ты чего сюда припёрлась? Я первая!
— Вот первая и сваливай. Дай нервы успокоить.
— А у меня что? Не нервы?
— Как подруга прошу. Отстань от Данилы.
— Девочки, а я вам не мешаю отношения выяснять? — в какой-то момент встрял я в их перепалку, чувствуя себя, мягко говоря, охреневшим.
— Нет, — хором ответили они.
— И перестань возбуждаться. Мы не одни, — положив свою ладонь под одеялом чуть ниже моего живота, добавила Света.
— Это он на меня, — возразила ей Зоя, чья рука оказалась в том же самом месте.
— Отставить! — прохрипел я в ответ, понимая, что ещё немного и не сдержусь. — Выбрали время. Сейчас всех перебудим.
— Уже разбудили, — раздался недовольный голос Алана с соседней койки. — Учтите! Начнёте трахаться, свет включу, и мы вас советами замучаем! Я же потом лично доложу инструктору про неуставные сексуальные отношения. А за них, как знаете, наказание прилетит серьёзное!
— Спасибо, брат! — искренне поблагодарил Борсиева, чувствуя, как ладошки подружек-соперниц моментально убрались от важного для меня агрегата.
— Не за что, брат. Хотя я не для тебя старался. Просто завидно очень.
Так я и уснул, целомудренно прижимая к себе двух девушек. Сны, правда, были абсолютно неприличные. Снилась то каждая по отдельности, то обе сразу. Утром, во время побудки, понял, что лежу один. Ну и слава богу! Хотя… Может быть, и тупень. Такой шанс предоставился, и не воспользовался им. Надо потом будет поразмыслить на досуге, как вести себя с ними. Если, конечно, сдам экзамен.
Общее построение претендентов на плацу. Сегодня не вижу знакомых инструкторов, и это немного бьёт по нервам. Лишь только полковник Якутов стоит на трибуне, мрачно осматривая шеренги будущих курсантов.
— Вот вы и добрались до своего первого рубежа, — как-то грустно произносит он. — Зря. Думал, что больше отсеется. С другой стороны, молодцы. План экзамена прост. Вначале общая полоса препятствий. Ничего для вас нового: кросс в полной боевой выкладке сорок километров. Считайте это разминкой. Потом полоса препятствий. Вы привыкли к простой, но сейчас она будет под обстрелом. Неприцельным, хотя и боевыми патронами. Прилететь может любому на всём протяжении полосы. Надеюсь, что не смертельно… Вопросы по этому этапу?
— А если смертельно? — подал кто-то голос из третьей шеренги.
— Значит, запишем как боевую потерю и похороним со всеми воинскими почестями. Вы подписали документы и сами должны понимать, что к чему. Но сильно волноваться не стоит: на прошлом экзамене всего одного зацепило в ногу. И то случайным рикошетом. Вы, главное, во время уложитесь. Далее командные задания. На них смертность немного повыше, так что глушилок Дара не будет. Дойдёте до финиша — считайте себя курсантами. Снова жду вопросов.
— Если будет Дар, то и наши родовые мечи выдадут?
— Конечно. У кого их нет, получат оружие по своему желанию.
— А против кого биться будем?
— Кому как не повезёт. Да! Не забывайте, что эта часть испытания командная, поэтому стоит надеяться не только на собственное чутьё и силы, но и на товарищей по оружию. Для настоящих спасателей подобное — простая прогулка, а вот для вас — серьёзный риск.
Но тут оценивать будем не только выживаемость, а… Скажем так: профпригодность. Даже дошедшие до конца не все останутся в спасателях. Зато смогут без экзаменов попасть в пехотное военное
