наверное. Барсика скорее всего заберёт Катя… Я надеюсь. А у Ники аллергия на шерсть. Да… Они все справятся и без меня. Даже Света стала самостоятельной, её теперь и не узнать… А Пашке так и будет всё равно. А мама… маму уже не вернуть.
Проговаривая это всё, я будто прощаюсь с ними со всеми.
Теперь я вспомнила, что случилось. Мама долго болела, я много работала, чтобы обеспечить ей всё необходимое лечение, а каждую минуту свободного времени была рядом. Было не до чего. Потом она всё-таки покинула меня. И чтобы справиться я ударилась с головой в работу. Потом вроде пришла в себя, но продолжала жить будто лишь имитируя счастье и смех.
Возможно, всё сложилось именно так, потому что для меня всегда было заготовлено место в другом мире. Это было бы справедливым. Но неужели я заслужила и среди магии, среди эльфов, говорящих книг и летающих замков мужчину, в привычках которого изменять, давить, не считаться с мнением той, для кого он — всё.
Из-за кого Виктория потеряла ребёнка…
Это моя судьба?
Нет уж, спасибо. Лучше никакой жизни, чем с ним…
Вперёд Ричарда прорывается моя мама, Рая. Её иллюзия. Я смотрю на неё в последний раз. Она тоже протягивает мне ладонь.
— Детка, останься с нами. Вася такой хороший, я так рада! Останься… Теперь у нас всегда всё будет хорошо.
Барсик урчит одобрительно.
Мой кот и вправду будет скучать по мне, а я по нему.
Но этот, что сейчас рядом, уж точно не он…
— Не поддавайся… — рычит Ричард.
Он оказывается рядом, обнимает меня, слегка встряхивает, заглядывает в глаза и… прислоняется своими пылающими губами к моим почему-то до жути холодным.
Этот поцелуй отчаянный и горький.
Я обнимаю его.
Да, я хочу уйти отсюда. Прости, мама.
И прощай.
* * *
Уже отчаявшись, содрогаясь от страха потерять её, под сильным дождём, Ричард решает поделиться с ней драконьим пламенем, передать искру своей силы через поцелуй.
Он знает, только в сказках всё решается пламенным касанием губ, но ничего больше не остаётся…
Она должна захотеть сама.
— Виктория, ты нужна здесь… — произносит он. — Ты нужна мне.
И в этот миг его жена, его истинная, его любимая… открывает глаза.
Словно всей погодой в зачарованном лесу управляет аспид, молния вместе с громом утихает, дождь сходит на нет. За трогательной сценой любви наблюдают сотни бессердечных существ. Они довольны хорошей концовкой почти так же, как были бы довольны плохой. Несколько мгновений девушка рассматривает его. В её тёмных глазах отражается вся надежда, вся красота мира, всё торжество прояснившегося ночного неба. Скоро они вместе встретят рассвет, а затем ещё один и ещё. Ричард мечтает об этом, пока на его губах горчит послевкусие поцелуя.
Его жена же… на глазах у всех фэйри, на глазах у богини… отвешивает ему хлёсткую пощёчину и приказывает:
— Убери от меня руки, Ричард!
Это неожиданно. И неожиданно дерзко. Но дракон слишком горячо, слишком сильно рад тому, что Виктория жива. В ответ он прижимает её к себе крепче.
Свою хрупкую красавицу, свою…
Не успевает размечтаться вновь, как вновь же получает удар по красивому, но бледному и измождённому лицу.
— Я сказала, отпусти меня. Где мы? — она оглядывается.
Взгляд у неё убийственный.
Ричард всё же отстраняется и уже с томительным интересом наблюдает за своей женой. Он узнаёт её характер и не узнаёт вовсе.
— Впрочем, — вскидывает она подбородок и окидывает его взглядом снизу вверх, — это неважно. Мы вернёмся в мою резиденцию или так и будем здесь стоять?
— Нас ждёт серьёзный разговор, — предупреждает Ричард, вновь поймав её в свои объятия.
На этот раз, чтобы обернуться драконом и вместе с ней взмыть в светлеющее небо.
Подальше от жёлтых глаз и стеклянного смеха…
— Да, — чеканит Виктория, — тебя ждёт серьёзный разговор, дорогой дракон…
Глава 6
Попаданка наводит свои порядки
Мы летим очень высоко, и я никогда ещё не видела рассветное зарево в таком… объёме. Розово-персиковые разводы как будто и сверху, и снизу и по бокам. Только позади ещё не сходит с выси ночная тьма. Дух захватывает, но почему-то совсем нестрашно. От эмоций меня даже щекочет смех.
Всё это время я удерживалась за шипы на спине дракона, твёрдые как камень, но будто отделанные эластичной змеиной кожей.
Интересно, в своём зверином обличии Ричард чувствует мои прикосновения?
Ах, впрочем, что-то мне подсказывает, что не в моей стальной хватке дело. Поддавшись порыву, я размыкаю пальцы и поднимаю руки вверх, словно на американских горках. Чувств так много, что на ресницах выступают восторженные слёзы, а с губ срывается пронзительный крик.
В это мгновение приходит информация от Виктории. Её услужливая память подкидывает следующее: разумеется, тех, кому драконы позволяют сидеть на своей могучей спине, крепко удерживает магия. Благодаря ей же совсем не холодно и ветер не дует в лицо.
Я ничем не рискую, но восторга от этого меньше не становится.
Уж не знаю, что Его Драконье Высочество подумал обо мне на этот счёт, но он то ли чтобы доставить мне больше удовольствия, то ли издеваясь, пикирует вниз, красной молнией пронзая сахарные утренние облака. Я и кричу, и смеюсь, и плачу. В какой-то момент ничего не вижу, кроме своих волос, что раскинулись на все четыре стороны света. Волнистые, карамельные локоны отливают золотом. Красиво.
Но, может быть, стоит сменить причёску?
От этой мысли ползёт чуть вверх уголок губ. Настроение такое: хочется изменить всё и вся, встать на голову или же… поставить мир вверх дном. Мой новый мир!
«Твоя забота — быть истинной принца Ричарда, твои мысли должны касаться только его…»
Да чёрта с два!
Да, меня тянет к нему. Тело предаёт, глаза закатываются, коленки дрожат — всё как в любовных романах в мягких обложках, которыми я не раз зачитывалась, чего скрывать.
Ну и что теперь? Я могу с собой совладать, а уж как будет чувствовать себя мужчина, что сейчас находится подо мной, это только его проблемы…
Пускай возвращается в столицу и играет в игры со своими фаворитками, которые все как одна похожи на некую Элинор.
Кто знает, может, целая толпа сможет заменить ему одну-единственную истинную?
Память Виктории услужливо преподносит — нет, не сможет. Ричард будет изнывать, чахнуть и сходить с ума. Мне даже становится его жаль, но в следующее
