Бургомистр водрузил шапку на место и пробормотал, что следовало бы быть поаккуратнее, дескать, королевских следователей много, а шапка у него такая одна.
— Что ж, раз дело приняло такой оборот, думаю, что делу ход давать пока что не следует, — мудро заметил пан Игнат и отправился по своим делам.
Платон, проводив бургомистра взглядом, констатировал, что одним подозреваемым стало меньше.
— Тем более мы должны пойти к мельнику. Он у нас малый грамотный, к тому же высокий, — сказал учитель.
Пройдя по Городку, королевские следователи вышли к реке и к мосту, от которого прямиком к мельнице тянулась вымощенная гладким, хорошо пригнанным булыжником дорога. Рядом высился кукольный домик с медной вывеской в виде бублика. Едва следователи поравнялись с домом, как из него навстречу им выбежал сам мельник. Это был моложавый мужчина, очень высокий и крупный, однако, как отметил про себя Йошка, более полный, нежели мускулистый.
— Как хорошо, что вы уже пришли! — воскликнул мельник, подбегая к королевским следователям и чуть не силком увлекая их в сторону мельницы, стоявшей за кукольным домиком. Шум воды, бьющейся в лопасти колеса и приводившей мельницу в движение, стал все сильнее заглушать речь, а потому Йошка не услышал и половины того, что весьма быстро говорил мельник. Правда, тот не говорил, а шептал пану Платону на ухо некую просьбу или, скорее, условие, согласно которому он обязался провести с королевскими следователями третью стадию трансмутации. До юноши донеслось только:
— Так и скажите, что меня зовут Франтишек Непомуцкий.
Платон кивнул головой и, наклонившись к Йошке, сообщил, что мельник, как он и предполагал давеча, сильно влюблен в одну панночку, которая, по его словам, не отвечает ему взаимностью.
— Поэтому он желает сотрудничества, чтобы мы свели его с этой самой панной, — закончил пояснение мастер.
Йошка удивленно поглядел на учителя, в чьих глазах читалось явное веселье.
— А почему он сам не может сойтись с нею? — удивленно спросил юноша.
— Ну, во-первых, все влюбленные немного робки, а во-вторых, эту панночку еще надобно найти, — пояснил Платон.
— Что же это за панночка такая? — громко спросил удивлённый Йошка.
— Русалка, — ответил за учителя Франтишек.
В столь широко раскрытый от удивления рот юноши смогло бы поместиться целое яблоко. Йошка еще долгое время хлопал длинными ресницами, даже не зная, что и сказать на такой странный предмет воздыханий мельника. Однако мастер не находил ничего странного в том, что Франтишек, у которого имеется и водяная мельница, и запруда у дома, влюбился в русалку.
— Думаю, девчонка будет не против, надо только договориться с водяным, — задумчиво сказал пан Платон, чем еще более поразил ученика. — Хорошо, мы согласны, — объявил он Франтишеку.
Мельник так обрадовался, что кинулся обнимать королевских следователей. Им с трудом удалось утихомирить его, напомнив, что и он имеет некие обязательства со своей стороны.
— Да-да, конечно, — быстро закивал головой Франтишек. — Что я должен делать? Кстати, а когда вы будете договариваться с водяным?
— Нынче же вечером и договорюсь. Раньше не имеет смысла, потому что и водяной, и предмет ваших воздыханий до самого вечера спят на дне запруды, — сообщил мастер. — Так, приступим.
В этот момент компания дошла до мельницы, перед которой услужливый мельник вынес и поставил большую скамью, на которую и сел Платон Пражский. Он достал трубку, старательно набил ее табаком, закурил и сказал:
— Да будет вам известно — и тебе, Йозеф, и вам, пан Франта, — что третий этап Великого Делания называется ферментацией или же брожением. Он соответствует третьему дню сотворения Земли и всего живого на ней Господом Богом.
Йошка тотчас же напряг память и выпалил:
— И сказал Бог: да произрастит земля зелень, траву, сеющую семя, дерево плодовитое, приносящее по роду своему плод, в котором семя его на земле.
Мастер согласно кивнул головой и распорядился:
— Пан Франта, надеюсь, вы знакомы с Деланием?
— А как же, — гордо заметил мельник, сдвигая на затылок колпак, отчего лоб его открылся.
Йошка даже и не хотел смотреть, однако глаза сами собой поднялись и впились в девственно-чистое чело влюбленного мельника.
— Конечно, я тоже в некотором роде даже алхимик, — объявил Франтишек.
— Тогда вы должны быть знакомы с трудами Никола Фламеля, — сказал пан Платон.
— Боюсь, что нет, — замялся мельник. — Скорее, я являюсь приверженцем другой школы Королевского искусства. Я преклоняюсь перед авторитетом Альберта Великого, — скромно потупившись, добавил он.
— Вот как? — изумился мастер. — Так вы скорее теоретик, нежели практик. Пан Франта, это прекрасно. Насколько я помню, еще Жан де Мёнг упрекал тех алхимиков, кои увлекались только практическими опытами, совершенно забыв о теоретической и нравственной стороне Великого Делания. Что ж, у Никола Фламеля и Альберта Великого имеются серьезные расхождения в ряде этапов трансмутации, однако нам повезло. Как раз в вопросе третьего этапа оба авторитета сходятся. Итак, для проведения брожения нам необходимы чистейшие дрожжи. Есть ли они у вас, уважаемый пан Франта?
Мельник скрылся в широких дверях мельницы, вход в которую был прямо-таки усеян мукою, и тут же вернулся, неся в руках дрожжи.
— Вот! Самые лучшие! — гордо объявил он.
Мастер придирчиво оглядел дрожжи, понюхал их, даже попробовал на вкус, после чего признал, что те действительно неплохи. Затем троица прошла в соседнее с мельницей помещение, которое являлось пекарней. Там пан Платон оглядел огромную печь, в которой едва тлели угли. Он долго обходил печь, прикладывая к ее стенам ладони и прикидывая, такова ли необходимая для улучшения брожения температура. После они с мельником еще долго колдовали над печными заслонками, открывая их, а затем опять закрывая и вновь щупая стенки печи. Наконец необходимая температура была достигнута. Пан Платон вынул из мантии сверток, аккуратно развернул тряпицу и вынул осадок, который получился вчера вечером после второго дня проведения трансмутации. Мельник с интересом воззрился на темный кусок непонятного вещества, совершенно непахнувшего и имевшего странный цвет.
— Так это и есть знаменитый первоэлемент? — с сомнением спросил он.
— Надеюсь, что да, — с тем же сомнением в голосе ответил пан Платон, кладя вещество в чистую стеклянную посудину и добавляя в нее дрожжи.
Мельник поставил посудину в печь, и все принялись ждать.
— Учитель, а почему мисту так важно уделять значительное внимание теоретическим изысканиям? — спросил Йошка, которому страсть как хотелось показать Франтишеку, что и он кое-что понимает в Королевском искусстве.
— Доподлинно неизвестно, как происходит трансмутация металла в золото или же изготовление философского камня и что для свершения оного важнее: практические труды или духовные изыскания, — сказал пан Платон.
