Монте подошел, чтобы вручить нам парашюты, но мы оба покачали головами. Они замедлили бы нас только настолько, чтобы нас пристрелили. Нам нужно падать быстро и сильно.
— Джинкс, опусти нас как можно ниже, — сказала я.
Наши желудки опустились, когда мы почувствовали, что вертолет падает. Каким-то образом, зная еще до того, как Джинкс успел заговорить, Лиам открыл дверь, и в темноте ночи мы оба увидели ожидающую внизу яхту. Он оглянулся на меня, но я проигнорировала его и оттолкнулась от стены, чтобы прыгнуть. В тот момент, когда холодный ветерок коснулся моей кожи, я приготовилась к удару о палубу. Когда мое тело приземлилось, я перекатилась, когда в мою сторону полетели пули.
Схватив свой пистолет, я повернулась и выстрелила одному прямо между глаз, как раз в тот момент, когда Лиам упал на плечи другого. Раздались крики и проклятия на русском, когда Лиам появился прямо рядом со мной.
— Часто сюда приходишь? — сказал он, посмеиваясь, когда адреналин явно закачался по его венам. Я предположила, что в тот момент он больше не видел во мне фарфоровую куклу, а другого человека на его стороне. Наконец-то этот придурок прозрел.
— Не совсем, — я старалась не ухмыляться в ответ, когда все больше русских начали стрелять в нас. — Гостеприимство здесь — гребаное дерьмо.
— Тебе следует написать письмо о правилах поведения на яхте.
Закатив глаза, я повернулась и выстрелила человеку на верхней палубе в коленную чашечку.
— Это более экологично. Спасение деревьев и все такое дерьмо.
Он ухмыльнулся, а затем выстрелил в мужчину, который теперь кричал от боли в голове.
— Я никогда не был хорош в переработке отходов.
Вперед вышли еще двое мужчин, один прямо за Лиамом, а другой за мной. Мы оба подняли руки, когда они закричали на нас.
— Kto vy? Vy lokhi! — спросили мужчины.
Лиам улыбнулся мне, он впервые по настоящему улыбнулся, очевидно, наслаждаясь этим.
— Ya, Liam Kallahan. Eto moyа nevesta, vy tozhe mertv.
Как только мужчина закончил, пули попали им в головы, любезно предоставленные Антонио и Нилом, прежде чем вертолет снова скрылся из виду. Секунду спустя зазвонил телефон Лиама, и он перевел его на громкую связь.
— Они в четырех милях отсюда и скоро будут здесь, — сказал Деклан. Лиам ничего не ответил, прежде чем повесить трубку, когда я наклонилась, чтобы взять их оружие.
— Пистолет Ярыгина или Стечкина? — спросила я Лиама, заставив его нахмуриться.
— Русские ни хрена не умеют делать оружие, — сказал он с отвращением, и в его словах был смысл.
Улыбаясь, мы начали выбрасывать несколько тел за борт, пока ждали наших друзей. Это заняло всего секунду, и к тому времени мы сбросили с себя грузных, пьяных русских.
В лодке было тихо, если не считать еще одной команды, возвращавшейся на палубу. Они спотыкались и смеялись, как дураки.
— Vse chertovski narkotiki ushli. Chert by pobral etikh vlagalishcha v ad. Valero sobirayetsya ubit’ nas.
Один из мужчин спросил, где их братья, когда Лиам уже был на ногах.
— Мертвы, — сказал Лиам, когда он выстрелил одному прямо в нос, а я выстрелила другому в глаз. Он закричал от боли, когда я подошла и обыскала его в поисках оборудования. Как только нашла, то пустила еще несколько пуль в него, черт возьми.
— Я позвоню ребятам, — произнесла я, передавая оборудование Лиаму, но как только я обернулась, то обнаружила, что смотрю в дуло пистолета. Это был человек, на которого приземлился Лиам, и его пистолет был направлен прямо на меня. Лиам оттащил меня в сторону и выстрелил ублюдку в лицо, но не раньше, чем получил пулю в руку.
— К черту все это, — сказал он, отводя раненую конечность.
Должно быть, он оставил своего ангела-хранителя дома.
— Джинкс, садись, мы встретим тебя на берегу. Мы в порядке… по большей части, — сказала я, прежде чем повесить трубку и схватить его за руку.
Он отстранился.
— Я в норме, просто жаль, что мне пришлось убить этого ублюдка, тем самым отказав себе в удовольствии пытать его.
— У тебя пуля в руке. — Я уставилась на него. — Русская пуля, о которой ты сам сказал, что это дерьмо. Я собираюсь ее вынуть.
— Я сказал, что я в порядке, Мелоди!
Разозлившись, я убрала оружие в кобуру, прежде чем выстрелить ему в другую руку, и снова схватила его за раненую конечность, заставив его зашипеть от боли.
— Ты не в порядке, — я надавила сильнее, — а теперь прекрати ныть и дай мне все исправить, мудак.
Я не дала ему заговорить, прежде чем затащить его в каюту и толкнуть на ближайшую кровать. Они, должно быть, были готовы к еде, потому что их ждали алкоголь и множество мяса, хлеба и яблок. Взяв салфетку и нож, я полила спиртом рану, прежде чем дать ему выпить остальное. Оставалось надеяться, что спиртное заставит его замолчать.
Он ухмыльнулся мне, прежде чем поднести бутылку к губам.
— Я думаю, ты мне нравишься в роли медсестры.
Свирепо глядя на него, я вонзила нож в его пулевую рану.
— Ты действительно не должен говорить глупости женщине с оружием.
Он шипел и ревел от боли, как гребаный ребенок, пока я не вытащила пулю и не использовала салфетку в качестве повязки.
— Пей и заткнись, я сейчас вернусь, — сказала я ему, прежде чем вернуться на палубу.
Я позаботилась о том, чтобы перетащить и выбросить тела с лодки, прежде чем взять курс обратно на материк. Я также позвонила Монте, чтобы сообщить ему и братьям Лиама о том, что произошло. Это заняло у меня около полутора часа. К тому времени, когда я вернулась к Лиаму, он застыл на кровати, слушая аудиозапись с самолета, который он уничтожил.
Все, что мы могли услышать, были крики, плач и молитвы. Они навеяли воспоминания, которые я предпочла бы забыть. Подойдя ближе, я нажала кнопку «Стоп», и он был выведен из своего транса.
— Я думал, ты собираешься поставить лодку на автопилот, — сказал
