трактовке. Неудивительно поэтому, что у многих их содержание вызывало недоверие.
В конце концов по царскому указанию дьяки собрали довольно много информации, компрометирующей Лжедмитрия, и подробно изложили ее в грамотах, рассылаемых по стране. В них указывалось, например, что самозванец:
1. Не был настоящим сыном царя Ивана Васильевича, а являлся галичским дворянином, постригшимся под именем Григория Отрепьева. Это подтвердили его мать и 60 родственников, которых он отправил в ссылку, боясь разоблачения. Чтобы ввести в заблуждение малосведущих людей, уговорил одного проходимца назваться своим именем. В настоящее время этот человек повинился в обмане.
2. У поляков обучился колдовству и водился с дьяволом. Для демонстрации своей связи с темными силами построил крепостцу в виде страшного чудовища и назвал ее «Адом».
3. Не был православным верукзщим, поскольку не ходил в церковь, не чтил христианских праздников, не соблюдал постов и даже свадьбу устроил в постный день.
4. Вел переписку с Папой Римским об установлении на Руси «проклятого латынства», собирался выбросить из православных храмов алтари с иконами и вместо них поместить католическую утварь. Планировал построить католические школы для обучения русских детей.
5. Намеревался отдать Марине Мнишек в собственность Новгород и Псков, а ее отцу — Смоленск.
6. Любил поляков и позволял им оскорблять русских людей и осквернять православные храмы и святыни.
7. Растратил царскую казну на подарки невесте и ее родственникам, на изготовление трона и своих регалий, на плату телохранителям-иностранцам.
8. Был развратником, растлевал монахинь, любил юношей. Брал деньги и ценности у монастырей, а возмущавшихся монахов приказывал бить батогами. Низложил законного патриарха Иова и посадил на его место нечестивого грека Игнатия — блудника и пьяницу.
9. Собирался признать своим родственником главу шайки разбойников по имени Петр, также называвшего себя сыном царя Федора Ивановича.
10. Позволял родственникам Марины Мнишек грабить московских купцов, устраивать кровавые драки и устанавливать в столице свои порядки. Собирался истребить во время «потех» бояр и дворян.
Не все читавшие эти грамоты верили им. Некоторых удивляло, что мать и ближайшие родственники настоящего Григория Отрепьева не участвовали в публичных акциях по разоблачению самозванца. Сомнительными представлялись и обвинения его в колдовстве и общении с дьяволом, поскольку ничего сверхъестественного в поведении лжецаря не замечалось. Не выказывал он и явного пристрастия к католичеству. Казалось, что вопросы веры вообще мало интересовали Лжедмитрия, мечтал он лишь о воинских подвигах и активно готовился к широкомасштабной войне с Турцией и Крымским ханством. Не было никаких доказательств и того, что самозванец намеревался признать своим родственником «царевича» Петрушу. Приглашая его в Москву, он, вполне возможно, лишь хотел устроить ему ловушку.
Таким образом, рассылаемые из Москвы грамоты не только не укрепили положение нового царя, но и сыграли на руку его противникам. Среди них оказались довольно близкие к Лжедмитрию люди, которые смогли бежать из столицы в западные города и Польшу. Одному из них, дворянину М. А. Молчанову, даже удалось прихватить с собой государственную печать. Ею стали скреплять грамоты, написанные от лица якобы спасшегося «царя Дмитрия». В них он призывал русских людей вступить в борьбу с узурпатором Шуйским и вновь помочь ему вернуть «отчий» трон.
Послания всколыхнули многие западные города. Их жители отказались присягать царю Василию, расправились с его ставленниками и начали готовиться к новой борьбе. Центром притяжения всех антимос-ковских сил стал Путивль во главе с воеводой Г. Шаховским.
Слабым местом восставших было отсутствие реального Дмитрия. На время его роль согласился играть М. А. Молчанов, хотя ни малейшего сходства с Григорием Отрепьевым у него не было: он был выше ростом, более пропорционально сложен, темноволос и несколько старше возрастом. Поэтому Михалке Молчанову пришлось поселиться в Самборе и встречаться только с теми людьми, которые не видели прежнего самозванца.
Одним из них оказался опытный полководец Иван Исаевич Болотников. Он происходил из рязанских мелкопоместных дворян, но уже в юности покинул родные места, мечтая о воинских подвигах и славе. Поначалу Иван поступил на службу к боярину и князю А. А. Телятевскому. Женатый на дочери С. Н. Годунова, князь был родственником как царя Федора Ивановича, так и царя Бориса. Подневольная служба вскоре наскучила энергичному юноше, и он решил податься в вольные казаки. Однако жизнь на Дону оказалась трудной и довольно опасной. Во время одного из сражений с крымскими татарами Болотников был ранен и попал в плен.
Новые хозяева продали его в рабство туркам, а те определили гребцом на военную галеру. Труд был поистине каторжным, и Иван Исаевич вряд ли выдержал бы долго. Но судьба все-таки улыбнулась ему. Во время одного из сражений с венецианцами галера была разбита, и Болотников оказался на свободе. Итальянцы подобрали и приютили бывшего раба. Через некоторое время он узнал, что австрийский император приглашает в свое войско всех желающих, дает им обмундирование и оружие, обеспечивает продовольствием и боеприпасами. Для неимущего скитальца это оказалось как нельзя кстати. Так Болотников стал наемником в австрийском войске. Там он подружился с запорожскими казаками и вскоре за воинские подвиги был избран их атаманом.
В начале 1606 года бравые вояки услыхали о том, что «московский царь Дмитрий» (Лжедмитрий I) набирает рать для похода на турецкую крепость Азов, и решили присоединиться к нему. Уже в Польше они узнали о кардинальных переменах, происшедших на московском престоле. Стремясь вовлечь опытных воинов в новую самозванческую авантюру, М. А. Молчанов пригласил их в Самбор и исключительно убедительно сыграл роль царского сына, лишенного престола наглым узурпатором. Болотников поверил услышанному и принес Михалке клятву верности, пообещав во что бы то ни стало вернуть ему утраченную власть и расправиться со всеми его врагами. На радостях Молчанов тут же назначил Ивана Исаевича главнокомандующим собираемого в Путивле войска.
Тем временем в Москве новонареченный царь Василий Иванович спешно готовился к церемонии венчания на царство. Он полагал, что после того, как в Успенском соборе на него наденут бармы и царский венец, никто не посмеет оспаривать его власть. Даже то обстоятельство, что в отсутствие патриарха все действо не могло считаться вполне законным, его не смущало. Шуйский полагал, что новгородский митрополит Исидор без труда сможет заменить главу церкви. Следовало лишь дождаться его прибытия в столицу.
Все лето 1606 года в стране ширилось и крепло антимосковское движение. Жители западных городов отказались присягать Шуйскому. Они не сомневались в новом чудесном спасении «Дмитрия», поэтому в Путивле, Ельце, Кромах и Рыльске гонцов из столицы убивали.
B Поволжье продолжал орудовать «царевич Петруша». В его истинность мало кто верил, поскольку все знали, что у царя Федора была лишь дочь Феодосия, умершая в раннем возрасте. Но Петруша упорно твердил, что в младенчестве
