класть!
Владимир заводит глаза, но всё же поддаётся моим уговорам и соглашается сыграть. Лизонька экспроприирует шляпу у бесцветного молодого человека по имени Василий, просит у графини бумагу и чернила, и ближайшие минут десять мы придумываем максимально дурацкие задания из серии «прокукарекать» или «попрыгать на одной ножке».
Первому выпадает тянуть Владимиру, он с печальной миной вытягивает из шляпы свою бумажку, и конечно же ему достаётся один из самых дурацких фантов — «попрыгать на одной ножке». Так ему и надо, чего он везде за мной как надсмотрщик ходит?
Владимир скорбно прыгает на одной ножке, Лизонька звонко хохочет, и приходит очередь Вишневского. Никита разворачивает свою бумажку, и читает вслух задание: «Рассказать о своём самом опрометчивом поступке».
— Скорее же рассказывайте, не томите! — Лизонька в восторге хлопает в ладоши. — Наверняка это что-то романтическое!
— Да, отчасти вы правы, — улыбается Никита. — Моим самым опрометчивым поступком было отправиться вслед за девицей, которая, как мне казалось, попала в беду. Я хотел помочь ей чужими руками, но эта девица оказалась сильнее, чем я предполагал. У меня даже складывается ощущение, что она вовсе не нуждается в моей или чьей-то помощи…
— И что вы планируете делать дальше? — интересуется Аннет. — Будете пытаться помочь чужими руками, или всё же спросите напрямую, нужна ли ей ваша помощь?
— Я склоняюсь ко второму варианту. К тому же я понял, что она тоже может мне кое с чем помочь.
— Как интересно! А с чем?
— А это уже секрет, — Никита откидывает со лба свои светлые волосы. — Но возможно, когда-нибудь вы об этом услышите.
Вот же любитель навести интриги на пустом месте. Терпеть таких не могу! Такое простительно только пафосному княжичу Владимиру, да и то только исключительно от моей большой доброты.
Сашеньке достаётся задание тоже достаётся не менее дурацкое, чем Владимиру, но насладиться её кукареканьем мне так и не приходится — Марья Ильинична забирает меня на примерку подвенечного платья.
— Ну хоть платье я могу примерить без вашей приятной компании? — уныло вопрошаю я, когда Владимир усаживается с нами в карету.
— Не беспокойтесь, я не буду подглядывать, — «утешает» меня мой бессменный страж. — Только проконтролирую, чтобы с вами ничего не случилось.
— Почему бы вам не взять пример с вашего брата? Вот он мне совсем не докучает излишним вниманием!
— Анатолий в этом плане отнюдь не образец для подражания. Если бы у меня была невеста, я никогда не оставил бы её одну в трудную минуту! И если мой брат не желает брать на себя ответственность, то я считаю своим долгом взять эту заботу на себя. Марья Ильинична, баронессе удалось узнать что-то о хозяине пуговицы?
— Узнать-то удалось, но как-то всё это странно. Модистка признала в этой пуговице одну из тех, что пришивала на маскарадный костюм молодого князя Друбецкого в прошлом году. Друбецкой полгода как умер от горячки, а все его вещи, в том числе маскарадный костюм, продолжают храниться в доме родителей. Горничная баронессы подговорила лакея Друбецких проверить, в порядке ли костюм, и тот божится, что все пуговицы на месте.
— Неужели эти пуговицы были пришиты только на один костюм? Наверняка есть куча других костюмов с такими пуговицами! — недоумеваю я.
— Нет, Друбецкой был большим модником, эти пуговицы ему из самой Франции привезли. Модистка божится, что ни у кого во всей Москве больше таких не было, — благодаря Марье Ильиничне я всё больше узнаю о местных нравах и странной местной моде. Пуговицы из Франции, одни такие во всей Москве — вот же покойный князь заморачивался!
— И как мы будем искать моих похитителей? — как обычно, меня больше волнуют насущные вопросы, которые можно разрешить, если немного пораскинуть мозгами, а не необъяснимые тайны мадридского двора. Или покойного князя Друбецкого.
— Баронесса составила список всех присутствующих на балу господ с яркими перьями на шляпах, и не один из них не исчез после нападения в саду. Кажется, мы зашли в тупик, — разводит руками моя названая маменька. — Поэтому я очень благодарна Владимиру за то, что он так о тебе печётся. Будем надеяться, то была просто нелепая случайность, и эти господа искали совсем не тебя. Ты же была в маске, верно?
— Ну да, — киваю я.
— Значит, высока вероятность, что похитители просто перепутали. Правда же логично?
Соглашаюсь со своей названой маменькой, чтобы её утешить, но в моей голове уже появляется одна догадка, которую я собираюсь проверить в ближайшие дни. Потому что я не верю в то, что моё похищение было случайностью.
Пошив подвенечного платья — та ещё забота. Вот почему нельзя шить их по усреднённым параметрам и продавать готовыми? Приехавшая к нам на дом модистка что-то вымеряет, трещит по-французски с Марьей Ильиничной, показывает ей эскизы, снова трещит… Неужели в мой первый заезд к ней померить меня не успела? Зачем ещё что-то мерить? Как же это всё утомляет.
Надеюсь, мне никогда не придётся надеть это платье, потому что я всегда представляла, что на свою свадьбу надену что-то короткое и облегающее, а не то безобразие с длинным шлейфом, которое выходит из-под иглы модистки. Это платье вообще предполагает, что в нём будут ходить? Я такие представляю только на манекенах в исторических музеях!
Владимир во время примерки, проходящей за ширмой, сидит в нашей гостиной и чаи распивает. Я бы тоже от чая не отказалась, поэтому, как только вырываюсь из цепких лапок модистки, присоединяюсь к пафосному княжичу.
— Всем приглашения на свадьбу разослали? — интересуется Владимир, отодвигая для меня стул.
— Всем, кроме твоего брата, — с достоинством истинной леди сажусь на стул и наливаю себе чай в аккуратную маленькую чашечку. — Так что, если он забудет прийти на свадебную церемонию, сильно печалиться не буду.
— Дашенька, разве можно так о своём женихе, — Марья Ильинична отвлекается от модистки, выкроек, эскизов и кусков ткани. — Знамо дело, молодой человек хочет погулять перед свадьбой, с кем не бывает.
— Я может тоже хочу погулять перед свадьбой, — ухмыляюсь я. — Только вот кто бы меня пустил? Как-то несправедливо получается — Анатолий гуляет, а я платья мерю, приглашения подписываю, и с двойным усердием изучаю манеры и французский с мадемуазель Дюбуа!
— Испокон веков пошло, что положение мужчин и женщин в обществе рознится, так что в этом ничего удивительного, — вздыхает Марья Ильинична. — Когда-то и я задавалась подобными вопросами, но вышла замуж и обрела своё счастье в браке и воспитании детей.
— Как своих, так и приёмных, — ехидно бурчу я себе под нос, и отпиваю чаёк.
До свадьбы остаётся совсем немного
