или хорошая игра бедной овечки. Начинал вспоминать тот вечер и, сука, находил в нем нестыковки. И время, блядь, не сходилось. Где их черт носил?
— Что случилось, Кирьян? — закричала, останавливая меня.
Твою мать! Я пойму, если она врет. Ее с потрохами сдадут глаза. Все выясню, но
не здесь.
— Потом! — бросил, не оборачиваясь. Просто схватил за руку и потащил на выход.
Внутри все было черным. Гуталин размазался по всему нутру. Внедорожник вылетел на шоссе и, на повороте не удержавшись, Илина коснулась моей руки. Словно кипятком ошпарило от ее прикосновения.
— Тормози! — понял, что не дотяну до дома.
— Тут нельзя.
— Тормози я сказал! — рявкнул, чтобы дошло.
Два джипа припарковались у обочины и стали на аварийку. Это скоростное шоссе и здесь такое запрещено, но мне нужно узнать правду здесь и сейчас.
— Все на выход!
Илина и не шелохнулась. По моему взгляду поняла, что ее это не касается.
— Что он тебе сказал? — робко и недоверчиво спросила она, когда мы остались в салоне вдвоем.
Я столько выстраивал нас. Думал, что вытаскиваю ее из прошлого. А что если окажется все ложью? Вытащив из кармана переднего сиденья ствол, я направил дуло на Илину.
— Можешь объяснить, что происходит? — с ужасом в глазах спросила та, ради которой я готов убить любого. Да, что там убить. Я был готов уничтожить и стереть с лица земли любого, кто прикоснется к ней. С дрожью в голосе спросила та, из-за которой я изменил свое мировоззрение и понятие смысла жизни. Она была моим смыслом. Все наше будущее зависело от ее правды. Но как же сильно я боялся ее услышать.
Смог бы я жить с тем, чтобы принять все как есть и не копать — не знаю! Пробовать уже поздно. Дуло пистолета направлено на мою особенную, мою куклу. На хуй эти глупые фразы! Она была моей любимой! Самой любимой девочкой на свете, в которой я увяз по уши.
Сумбур в моей голове выходил за грани. Мне нужно узнать, как все было!
— Я дам тебе один шанс ответить. Если ты солжешь, я это пойму! — говорил не торопясь, чтобы она уловила суть каждого слова.
Тяжелым комом она проглотила слюну в ожидании моего вопроса. Уверен, могла начать злиться или выпендриваться, что я направил на нее пушку, но она сидела смирно и только иногда вздрагивала, когда очередная проносившаяся по шоссе машина сигналила нам.
— Что было между тобой и Амиром, когда вы ехали к нему?
Ее медовые глаза сгустились темнотой. Такой же, что наполнила меня изнутри.
— Ничего.
Я снял пистолет с предохранителя. Ответ был хорошим, но недостаточно развернутым.
— Мы заезжали в какой-то район, — продолжила. — На окраине города, где пятиэтажные панельные дома. Амир забрал там кокаин и занюхал. Потом мы приехали в его дом, где уже был ты! — сжимала кулачки, не давая злости выйти наружу. — Ты целовал меня, неужели не почувствовал?
Ее слова выстрелом оглушили меня.
В пустом доме я ждал их лишние минут пятнадцать, этого времени больше чем предостаточно для минета. Проверить дилера не составит труда, только в этом больше нет смысла. Нет, я не выстрелил, но выстрел произошёл в моей голове.
«Неужели не почувствовал?»
Не понимая, о чем речь, она ясно дала понять, какой же я дебил. Ослепленный ревностью, не заметил такого банального фактора, как вкус и запах. Если бы у них что-то было, это поймалось бы еще тогда.
Илина больше не обращала внимания на меня. Остаток дороги смотрела в окно. Я же не мог спустить с нее взгляда. Прожигал насквозь. Не от злости, а от всех остальных эмоций и чувств, что я к ней испытывал. Как легко один смог заморочить мозги, и как легко она вправила их на место.
Залетел в кабинет на лютом гневе. Гуталин кипящей лавой сочился по венам. Стоило бы пойти к мишеням и разрядить проклятую обойму, а лучше и не одну. Плеснул виски, но не сделав и глотка, запустил стакан в стену. Стальные тросы, сдерживающие меня, дали разрыв. Смел со стола все содержимое, перевернул стол и почувствовал, как тонкие теплые руки обхватили меня.
Глава 38
— Что бы он ни сказал, молю тебя, остановись! Ты поранишься!
— Минутами ранее я хотел пристрелить тебя. А теперь ты переживаешь, что я могу пораниться. Откуда в тебе столько человечности? — сухо выдавил, прикрывая глаза. Только не отпускай меня!
— Каждый человек сам решает, чем наполнить свою душу. Не дай это сделать за тебя другому!
Сквозь рубашку я чувствовал смесь ее страха и любви ко мне. Как ей удавалось так себя сдерживать? Еще недавно она умудрялась завести меня с полуоборота, как теперь успокаивала одним только теплом. Она излучала его всем своим присутствием. Я должен выгнать темноту и запустить по венам ее. Она — мое маточное молочко, без которого я погибну.
Развернулся, сжимая ее в руках. Какая же она стала хрупкая со мной. Прям фарфоровая. С цветочным запахом и медовыми глазами.
Никто не посмеет ее отнять у меня.
Обезумевший, раздвинул ее губы, жадно вторгаясь внутрь языком. Под моим напором она пошатнулась, и я притянул ее еще ближе. Хотелось чувствовать ее максимально близко как никогда. Я не думал о том, комфортно ей или нет. Просто сдавливал и трахал языком. Кусал ее губы, скулы и зализывал укусы. Она терпела, позволяя нам пуститься вниз по опасному склону. Я мчал без тормозов. Разложил ее на кожаном диване и, задрав платье, принялся целовать внутреннюю часть бедра. Покусывал и ласкал языком. Илина была напряжена, не понимала моей реакции, а я не знал, как утолить свое чувство собственничества. Она принадлежит только мне.
Стянул ее платье через верх, как чулок, оставляя на ней только трусики и камни. Целовал живот, старался быть нежнее, но не получалось. Сжимал талию, проминая под себя ее хрупкое тело. Обвел языком розовые вершинки сосков и сжал руками грудь. Илина металась подо мной, попыталась расстегнуть мне рубашку, но я не дал. Завел руки за голову и впился в губы. Не мог даже посмотреть в глаза, боялся напугать. Мне до боли хотелось ее.
Расстегнул ширинку, отодвинул край ее трусиков и разом вошел в ее плоть. Грязно, грубо и неправильно. Не давая ей привыкнуть, начал быстро двигаться. Ласкал шею, все так же сдерживая руки над головой. Полное подчинение. Резкие толчки выбивали из нее стоны, а мне было мало. В башке звенело, яйца гудели, я вбивался с
