– Ты не хочешь этого, Альбия, – голос Марка был удивительно твёрдым. Это был голос уверенного в своей победе человека.
Он, конечно же, видел, что она говорила не то, чего хочет, говорила, принуждая себя.
– Я никогда не забуду о тебе и ты не сможешь забыть меня, и ты сама это знаешь. Я не могу думать о тебе и о себе отдельно. Ты и я для меня одно. Прости, Альбия, но я не в силах сделать то, о чём ты просишь, – продолжал Марк, глядя на девушку с выражением беспредельной нежности, и затем взял её за руку.
От его прикосновения у Альбии закружилась голова, перехватило дыхание.
– Но, Марк, мы не можем принадлежать друг другу... Такова моя судьба... Такова жестокая непреодолимая судьба, – проговорила весталка одними губами, но Блоссий услышал.
И он всё говорил, чаруя её своим мягким полным любви голосом:
– О Альбия! Если б ты только знала, какие чувства ты пробудила в моей душе... Твой взгляд покорил меня, отрешил от всего на свете... Да будет благословен тот день, когда я впервые увидел тебя, дорогая моя Альбия...
– Перестань, Марк... Зачем ты искушаешь меня? Зачем обрекаешь на муку? Ты хочешь услышать, люблю ли я тебя? Так вот...
Альбия на миг умолкла, пытаясь унять нервную дрожь, охватившую всё её тело, и тихо проговорила:
– Знай, Марк, я обречена любить тебя молча. Я никогда не буду твоей, никогда не узнаю силу твоей страсти, хотя и жажду этого... жажду больше всего на свете...
Минуту длилось молчание, но для Альбии оно показалось вечностью. Марк Блоссий не сводил с неё горящего взора; казалось, он был потрясён.
– Я открыла тебе тайну моего сердца, – продолжала Альбия слабым голосом. – И если ты, Марк, благородный человек и искренне любишь меня, ты забудешь о том, что я сейчас сказала...
Марк как будто хотел возразить, но девушка быстро убрала свою руку и, стараясь придать своему голосу твёрдость, сказала:
– Ничего не говори, Марк! Разве ты не видишь, как я страдаю?.. Знаешь ли ты, как бы я гордилась твоей любовью? Знаешь ли ты, что я могла бы стать самой счастливой из смертных женщин?.. Но мне это запрещено! Увы, я не вижу возможности счастья!..
– Стало быть, я должен исчезнуть из твоей жизни, – с горечью произнёс Марк и отступил от весталки. – Что ж, ты не будешь видеть меня, если моё присутствие заставляет тебя страдать. Прощай, Альбия, и да будет благосклонна к тебе твоя богиня...
Альбия смотрела ему вслед со слезами на глазах, даже отдалённо не догадываясь, что в нём происходит. Ей хотелось догнать его, почувствовать прикосновение его рук, его губы, его дыхание, хотелось раствориться в нём или вобрать его в себя... Но он уже скрылся в триклинии, где его встретили радостными возгласами, – и ей больше нечего было ждать.
Глава 24Дом Деллии находился на Палатине – одном из семи холмов Вечного города, где издавна строила свои великолепные виллы римская знать. Его колонны были увиты виноградными лозами, стены убраны зеленью мирта и плюща. В глубине сада, окружавшего дом, волшебно пел соловей.
Луций Магий без труда нашёл виллу Деллии. Беспрепятственно миновав атрий – у привратника был приказ впускать его в любой час дня и ночи, – Магий увидел Сиру, которая проводила его в покои своей госпожи.
Деллия возлежала на ложе с множеством подушек и с удовольствием смотрелась в зеркальце из полированного серебра. Свет, с трудом пробивавшийся сквозь затканый узорами занавес, смягчал округлость её форм, придавал матовый блеск гладкой коже, тускло мерцал в рыжем золоте волос.
Войдя, Магий быстро посмотрел по сторонам и, убедившись, что женщина одна, подошёл к ней.
– Да будет милостива к тебе мать Энея*, – приветствовал он Деллию и умолк, любуясь её красотой.
– Какие вести ты принёс? – деловито спросила Деллия, не удостоив гостя даже мимолётным взглядом.
Магий вздрогнул от звука её голоса, прервавшего созерцание женских прелестей, и низким голосом ответил:
– Будь терпелива, красавица, и я всё тебе расскажу.
– Я жду, – торопила его Деллия, начиная хмуриться. – Ты что-нибудь разузнал?
Какое-то время Магий молчал, не сводя с женщины тяжёлого взгляда, который постепенно становился похотливым. Затем он, продолжая всё так же смотреть на неё, обошёл вокруг ложа и остановился у изголовья.
Неожиданно Деллия почувствовала, как её руки коснулись пальцы Магия: они двигались от запястья к плечу, в которое затем впились как змеиные жала. Деллия вскрикнула от боли и попыталась освободиться из тисков этой сильной мозолистой руки, но тщетно – хватка не ослабевала.
– Что ты себе позволяешь, мерзкий плебей? Убери свою руку, иначе я позову рабов, и, клянусь чёрным скипетром Плутона, ты пожалеешь, что родился на свет! – вскричала Деллия в ярости.
Она развернулась и занесла для удара свободную руку, но Магий ловко перехватил её и вывернул ей за спину. Деллия застонала от боли и повалилась на постель. Над ней тут же нависло, подобно грозовой туче, мрачное лицо Магия.
– Я ждал этого, ждал, когда своими оскорблениями ты напомнишь мне о моём происхождении, – прошипел он, и глаза его мстительно сузились. – Так вот, я хочу, чтобы ты хорошо запомнила: не смей приказывать мне, я – не раб, я такой же свободный римский гражданин как ты. И я не потерплю презрительного отношения к себе.
Он сел на ложе и уже спокойно прибавил:
– Ведь у нас с тобой одна цель, не так ли? Мы сообщники и должны быть на равных, должны доверять друг другу. Ты согласна?
– Что ты вообразил себе? – возмутилась Деллия, приподнимаясь на локте и потирая больное плечо. – Ты думаешь, я не обойдусь без тебя?
Магий встал.
– Попробуй, – равнодушно ответил он и повернулся, чтобы уйти.
Деллия поняла, что он не шутит и что она допустила ошибку. Он был нужен ей: его никто не знал и он мог появиться там, где не могла появиться она, он мог стать её глазами и ушами. К тому же, он уже сумел разузнать что-то, чего она не знала, но что ей необходимо было узнать.
– Послушай, – обратилась она к нему примирительным, почти ласковым тоном, – судьба свела нас в храме Фурий не для того, чтобы мы, имея общих врагов, сами стали враждовать. Ты сам говорил, что каждый из нас в одиночку не сможет что-либо сделать. Так зачем же расходовать силы в этой ненужной междоусобной борьбе?
– Наконец-то я слышу от тебя разумные речи, о Деллия, любезная богам и людям!
Магий вернулся на своё прежнее место у ложа.
– Прежде чем я утолю твоё любопытство, моя обворожительная сообщница, поклянись, что ты в свою очередь утолишь одно из моих желаний, – сказал он, наклонившись к Деллии так низко, что его жаркое дыхание обожгло её обнажённое плечо.
Не поворачивая головы, Деллия спросила:
