опасно. Щека отекла, шея распухла и не поворачивается, весь в жёлтых бинтах. И тоже покурить вышел. Покурили, поржали, познакомились. За три дня, что в больнице провели, так друг другу понравились, что решили не расставаться. До сих пор вместе. Так что дуй, Нелька, в травму! Там обычно хирургами работают мужики здоровые, может, твои фурункулы – это перст судьбы, – завершила свой поучительный рассказ Татьяна.
– Да-а-а, – протянула Нелька, – я их сама вчера зелёнкой намазывала, а зеркало в ванной высоко, очень неудобно рисовать было, там такой пейзаж получился…
– Тем более, такую красоту грех от зрителей прятать, – вдохновенно поучала Татьяна закомплексованную девушку. – Соберут консилиум, не зевай, выбирай самого молодого и красивого хирурга и требуй, чтобы только он проводил манипуляции. Скажи, что только ему можешь доверить самое ценное. Польсти как-нибудь. Скажи – руки у него необыкновенные. Ну, придумай что-нибудь! Вперёд!
Повеселевшая Неля вылетела со стенда. Что Татьяне и требовалось.
Между тем все остальные собрали пожитки и двигались к выходу. Теперь надо было только убедиться, что никто не застрянет наверху, в отделе.
– Эй, люди, ключ от комнаты на вахту не сдавайте! Мне ещё за вещами зайти надо будет, кто-нибудь, принесите мне сюда ключик! Ну пожалуйста! – стала умолять Татьяна.
– Ладно уж, занесу тебе ключ, а что мне за это будет? – спросил Серёга.
– У меня в столе есть шоколадка недоеденная, можешь взять половинку, – ответила она.
Сразу появились ещё желающие принести ключик, но право первенства было у Сергея. Он поднялся наверх, запер комнату, вернулся на стенд и отдал Татьяне ключ.
Ну всё, теперь она, наконец, одна!
Первым делом Татьяна достала из кармана брюк болванку и сравнила её с ключом от стенда, который тоже остался в полном её распоряжении. Не похож, бородка опять совсем другой формы. Интересно, от чего же может быть этот ключ?
Из глубокой задумчивости о принадлежности ключа Татьяну отвлёк приход на стенд Олега Михайловича, местной достопримечательности и лучшего знатока всех подсобных помещений института.
Дядечка неопределимого возраста, скромной наружности, худощавый и сутуловатый, он был в хороших отношениях со всеми, кто его хоть немного знал. Всегда готов помочь: найти что-то в недрах подвала, починить выключатель или ввернуть лампочку. Добрый домовой в вечном сером халате, да и только.
Как-то раз Нина уговорила его попить с ними на стенде кофе. До этого он долго у них возился – по её просьбе чинил разваливающиеся от старости стулья, которые стаскивали на стенд из всех комнат. При этом крепкие и удобные потихоньку перетаскивали наверх, чтобы избежать конфликтов с хозяйственным отделом.
В результате на стенде не осталось ни одного нормального стула, и Нина, обладательница весьма весомой фигуры, в один прекрасный день с грохотом обрушилась на пол и довольно сильно ушиблась.
Мужики только дружно поржали, предложили похудеть на десяток килограммов, но никто и пальцем не пошевелил, чтобы исправить положение.
Нина догадалась позвать на помощь Олега Михайловича, и он за полдня починил штук пять стульев, которые тут же были приватизированы женщинами и помечены цветными фломастерами.
И чтобы эти ленивые гады-мужики не смели прикасаться к драгоценным целым стульям! Пусть сидят на развалюхах, может, тоже шлёпнутся когда-нибудь.
Нина организовала тогда кофе, мужчины тоже, естественно, присоединились, и начали подкалывать Олега Михайловича и Нинку, что надо бы их поженить: дескать, они пара что надо, у него руки золотые, она хозяйственная, да и красавица редкая. Черноглазая Нина действительно отличалась от большинства ленинградских дам яркой внешностью – здоровым цветом лица и довольно пышными формами.
Олег Михайлович слушал-слушал, на шутки не отвечал, а потом тихо и серьёзно сказал:
– Нет, я жениться не могу, с женщинами я не способен вступать в отношения. Я блокаду ребёнком пережил, здоровье непоправимо подорвано.
Все шутники прикусили языки. Валя спросила:
– А сколько вам лет? Выглядите вы прекрасно, мы и не думали, что вы блокадный ребёнок, извините нас за бестактность.
– Да ничего, я привык, что все меня женить пытаются, иногда объясняю, чтобы отстали, – грустно ответил Олег Михайлович. – Мне в 1942 году пять лет было. Мать на работу уходила с утра, а я лежал в кровати под всеми одеялами и кучей пальто весь день один.
К середине зимы от голода и холода ослабел совсем. Мать верёвку натягивала от кровати до двери, там ведро стояло, мы его как туалет использовали. По этой верёвке я раз в день до этого ведра доползал. Слышал, соседи говорили – дня через два помру, как соседский мальчишка. И вдруг чудо случилось! Мать посылку от брата получила, он на фронте воевал. Там была крупа и банка сгущёнки. Вот эта сгущёнка меня и спасла от смерти, но нормальным мужчиной я так и не стал. Ведь ещё долго после этого люди в Ленинграде голодали, организм совсем истощился.
Все помолчали, было неловко за дурацкие шуточки.
– Вот, а мы ещё жалуемся, что с продуктами плохо! Олег Михайлович, когда в следующий раз в заказе сгущёнка будет, одна банка ваша! И не отказывайтесь! – сказала Нина.
Кстати, сгущёнка в тот же день нашлась у Серёги в столе. Этот «хороший семьянин» всё же имел слабость – очень любил сладкое. Сгущёнку, полученную как-то в заказе в комплекте с жуткими рыбными консервами типа «уха из голов и потрохов кильки», этот сладкоежка пытался утаить от семьи и слопать в одиночку.
Но в коллективе нашёлся бдительный товарищ-стукач, который сдал его с потрохами. Женщины тут же реквизировали драгоценную банку и подарили Олегу Михайловичу, с тех пор он стал своим человеком в отделе.
Олег Михайлович увидел Татьяну через окно стенда и зашёл спросить, не надо ли ей чем-нибудь помочь. Если надо, он подождёт, пока она закончит работу, чтобы ей не так одиноко было. Вот уж это совершенно не входило в её планы, но тут вдруг Татьяну осенила мысль: может, Олег Михайлович признает ключ?
Она вытащила болванку из сумки и спросила:
– Олег Михайлович, я знаю, у вас есть ключи от всех подсобок и подвалов, вот этот ключик ни к чему не подходит? Я его нашла в коридоре, на первом этаже. Завтра всех наших спрошу, может, кто-то потерял, а вы посмотрите на всякий случай.
Олег Михайлович осмотрел ключ и быстро, как-то настороженно, взглянул на Татьяну.
– Нет, ключа такой формы в моей коллекции нет. Но это ведь не готовый ключ, а заготовка недоделанная. Не зачищен металл, да и видно, что им не пользовались. Отдайте мне, попробую посмотреть, может, к чему-нибудь подойдёт, – задумчиво сказал он.
Татьяна
