ни сетей, ни удочек.
— Если бы не выходка Бранда, у нас была бы еда, — проворчал Олаф.
Я видел, что он не стремится к новому конфликту, а просто высказывает недовольство, поэтому не стал ничего ему говорить. Вместо меня ответил Эйрик.
— Зато у вас в команде появился я, — широко улыбаясь, произнёс он.
Он обладал каким-то жутким обаянием, притягивая взгляды и заставляя людей к себе прислушиваться, и быстро завоевал всеобщее расположение, так что никто уже не возражал против его присутствия.
— Однажды мы ходили далеко на восток, где нет ничего, кроме снега и берёз, — рассказал Эйрик. — Местные скрэлинги* пили оленью кровь, потому что там больше нечего жрать.
— Зачем пить кровь, если можно забить оленя, — проворчал Лейф.
— А что ты будешь жрать на следующий день? — спросил Эйрик.
— У нас на борту оленей нет, — сказал Кнут.
— Разве что приделать Токи рога, — тихо посмеялся Олаф.
— Иди ты, — огрызнулся Токи.
— Здесь, в Англии, мы с голоду не пропадём, — сказал Гуннстейн. — Нам надо всего лишь еды на пару дней, чтобы пересечь море.
— Куда вы держите путь? Я награжу вас, если вы доставите меня в Фьядрюндаланд, — сказал Эйрик.
— В Данию, — сказал я прежде, чем успел ответить кто-то ещё.
Мы обсуждали это уже несколько раз, но к единому мнению так и не пришли, продолжая спорить о целесообразности такого крюка. А заглядывать на родину Эйрика будет, как мне кажется, большой ошибкой. Несмотря на все его клятвы и благодарность, местные могут захотеть вернуть «Морского сокола» себе. Или сам Эйрик вдруг захочет снова командовать этим драккаром. Не то, чтоб я потерял веру в людей, но я привык ожидать от них худшего, чтобы потом не разочаровываться.
— В Данию, к Рагнарсонам, — повторил я. — У нас есть весточка про их отца.
— Про старого Лодброка? — удивился Эйрик. — Я слышал, что он отправился в Англию, и всё.
— Его драккар разбило о скалы в Нортумбрии, — сказал я. — Его схватили саксы.
— Да помогут ему боги, — пробормотал Эйрик. — Да, это известие стоит того, чтобы доставить его сыновьям.
— Старый конунг растерял свою удачу, — хмуро произнёс Рагнвальд. — И нам пора бы принести жертву, чтобы не растерять свою.
На нос корабля водрузили резную фигуру в виде драконьей пасти, Рагнвальд привёл козу, которая уже успела по ходу дела насыпать шариков на палубу. Особой торжественности в этом процессе я не заметил, все глядели на это действо почти равнодушно, как на самую обычную рутину, разве что Кеолвульф украдкой перекрестился.
— Лучше бы подождал, пока мы выйдем в море, — тихо буркнул Торбьерн, стоявший рядом со мной.
Драккар величаво рассекал небольшие волны, спускаясь вниз по течению на самой середине реки. Мы проходили мимо рыбацких хуторов, лагерей углежогов, широких заводей и зарослей камыша, не встречая никого по пути. Все убирались подальше, едва завидев оскаленную драконью морду на носу корабля.
— Ньерд! Повелитель морей! — воскликнул Рагнвальд, вскидывая нож над головой.
— Как бог моря услышит нас в этой вонючей речке? — продолжил ворчать Торбьерн. — Ладно хотя бы в устье, где вода хоть немного солёная.
Коза жалобно блеяла, пытаясь вырваться из твёрдой хватки Рагнвальда.
— Ран, оставь свои сети! Девы волн! Позвольте нам спокойно дойти до твёрдого берега! — продолжил он.
Нож блеснул в солнечном свете, Рагнвальд отточенным ловким движением полоснул козу по горлу, кровь хлынула на резную фигуру и за борт, несчастное животное содрогнулось в конвульсиях и обмякло.
— Зря кровь тут скоблили. Опять скоблить, — тихо сказал Лейф.
— Примите нашу жертву! — крикнул Рагнвальд и опустил мёртвую козу за борт.
Тихонько плеснуло, и наша жертва камнем пошла на дно, а Рагнвальд с облегчением выдохнул. Похоже, всё прошло идеально.
— Ну вот, теперь совсем без еды остались, — проворчал Торбьерн.
— Зато дойдём без проблем, — возразил Хромунд.
Я же наблюдал за всей этой языческой вакханалией, не проронив ни слова, незнакомые ритуалы и обряды всегда меня завораживали. Как и любого другого человека. Уверен, все эти люди, зевающие и шепчущиеся во время жертвоприношения, замерли бы, разинув рот, если бы вдруг очутились на православном богослужении.
— Ну всё, по местам, ребятки, вёсла сами себя не поворочают, — громко произнёс Гуннстейн.
Мы начали занимать места на скамьях, соблюдая ту же схему, что была на «Чайке», хоть и с пропусками. Гребцов не хватало. Сам Гуннстейн занял место за рулевым веслом, голосом задавая ритм.
— «Морской сокол» — самый быстрый корабль во всём Фьядрюндаланде! — налегая на весло, заявил Эйрик. — Хоть под парусом, хоть на вёслах!
— Не уверен, что и в Трандхейм-фьорде он будет быстрейшим! — сказал Хальвдан.
Но даже я замечал, что этот драккар идёт по реке гораздо быстрее нашей старой «Чайки». Хотя я вовсе не был моряком. Но быстро учился, наблюдая за остальными и слушая их разговоры. Если я хотел добиться среди них успеха, то мне придётся всё это освоить.
Так, взмах за взмахом, вёсла плескали в речной воде и «Морской сокол» нёсся к водам Северного моря, чтобы потом обогнуть Восточную Англию, выйти к Ла-Маншу, или Узкому морю, как его здесь называли, а потом двигаться вдоль топких берегов будущей Голландии к Датским проливам. Путь не самый прямой, но зато надёжный и простой, потеряться на нём нереально. А вот если бы мы отправились напрямик к берегам Норвегии, то там нас могли ждать сюрпризы. В теории. На практике Гуннстейн избороздил эти воды вдоль и поперёк, и никаких трудностей с определением местоположения не испытывал уже давно.
Я, кстати, поспрашивал парней об их познаниях в географии. Ни о какой Исландии, Гренландии или Винланде здесь и слыхом не слыхивали. Мол, все корабли, уходившие на запад, просто не возвращались, и что там нет ничего, кроме бесконечного моря. Блистать знаниями я не стал, просто покивал с понимающим видом.
Зато в географии Европы меня уделывали, как первоклашку, в основном, за счёт незнакомых для меня названий. Или знакомых, но очень смутно. Местные, как я успел заметить, не были глупее меня, они были просто ограничены своей эпохой и кругозором своего времени, в котором даже самые образованные люди могли верить в мифы про песьеглавцев и всё такое прочее.
В местном быту
