показательная казнь? Во рту мгновенно пересохло, тихо прочистив горло я попыталась спросить у Мишки, что происходит, но внезапно его тоже вызвали вперед. Парень испуганными глазами посмотрел на меня и попытался жестом показать не двигаться. Встретившись с взглядом с Борисом Григорьевичем, я попыталась теперь спросить у него, но и тут назвали его имя и лапы с когтями буквально рывком подняли старика с пола. Да, уж слишком много здесь тех, кого я знала, как бунтовщиков, а значит и меня могут…
Стоило только подумать об этом как взгляд оранжевых глаз уставился на меня. Это конец! Непослушное тело так же бесцеремонно вытащили вперед, удержаться мне помог Мишка, что поймал меня у самого пола за шкирку. Ноги стали ватными, в голове проносились тысячи хаотично несущихся мыслей. Я умру? Вот так на глазах у незнакомых людей так и не узнав, что случилось с младшим братом?
Пульсирующее эхо отдавалось в ушах. В глазах темнело. Сердце отбивает бешеный ритм. Голова кружится. Страх липкими щупальцами окутывает конечности и медленно подступает к горлу. Дыхание сбивается. Это конец. Смерть. Где-то далеко на периферии сознания незнакомый ящер закончил оглашать список. Я закрыла глаза, готовясь к смерти.
Внезапно теплые мозолистые руки сильнее обхватывают меня за плечи не давая упасть. Знакомый старческий голос шепотом просит успокоиться.
— Ч-ч-что происходит? — задаю я вопрос заплетающимся языком. — Разве нас не должны убить?
— Нет, — отвечает Борис Григорьевич. — Нас отправляют на космическую станцию для обслуживания!
08. Свет надежды
Рин находился на дежурстве вместе с навигатором. С капитанского мостика он мог наблюдать за яркой звездой этой системы. Бледно-голубые протуберанцы похожие на лепестки цветов никлонцев причудливо застывали удерживаемые магнитным полем светила. Небольшая планета, вытянутая в эллипсоид, медленно плыла черным пятнышком вокруг звезды. Не будь экран намеренно затемнен наверняка можно было рассмотреть еще что-нибудь интересное. Едва пальцы потянулись, чтоб снять светофильтры, как Рин отдернул руки вспомнив, что не один на мостике. Впрочем, это не осталось незамеченным для навигатора. Эйл-Агир оскалился, но хандо совсем не испугался это, был не хищный оскал, а скорее дружественный. Момент и на плиа-рептил оказался скафандр, навигатор сам поколдовал с настройками и фильтр исчез.
Рин не знал, чему удивляться больше, красоте местного светила или поступку навигатора. Он отличался от всех, кто находился на фрегате.
Все плиа-рептил вели себя высокомерно по отношению к хандо, оскорбляли, издевались и всячески выказывали свое пренебрежение. Историк не раз получал ссадины и ушибы, якобы случайно, когда хвост кого-нибудь рептила намеренно сбивал его в узком коридоре. Или вот к примеру, в первый же день бортовой стрелок вылил ему на голову питательную массу, а когда историк отправился спать после тяжелой изнурительной смены он обнаружил на кровати радиоактивные отходы. Издевательства не прекращались, а капитан смотрел на все сквозь лапы, словно это было совершенно нормальным. Впрочем Рину просто не повезло с распределением. В основном на военных кораблях клады был весьма строгий устав и плиа-рептил вели себя как настоящие военные, но вот здесь ситуация была другой. Может дело в глупом и некомпетентном капитане?
Историк и без всех этих напоминаний знал, что он всего лишь авер, то есть представитель средней расы и все равно в душе Рина с каждым днем просыпались не знакомые ему чувства.
«— Они ведь плиа да к тому же военные, почему им не знакомы такие понятия как честь и достоинство? Даже дети на моей планете ведут себя лучше, чем рептилы на этом судне!»
Впрочем, Рин снова забылся для столь воинственной расы вроде рептилов вполне естественно вести себя так по отношению к слабому и низшему существу. Хандо посмотрел на навигатора в скафандре чей щиток был затемнен и попытался понять почему этот рептил ведет себя иначе. Может это очередное унижение или он хочет подставить историка? Усы-вибриссы встопорщились и Рин поспешил вернуть светофильтр пока его не обвинили в самоуправстве на капитанском мостике.
Да, за всеми этими раздумьями он так и не увидел всю красоту звездной системы, но лучше так, чем попасть в немилость из-за такой глупости. Ведь случись что и Рина убьют. Нет, он конечно снова сможет войти в Матрицу, но окажется уже дома, а затем в Центре Управления Населением его понизят до рядового научного сотрудника. Вот чего-чего, а этого ему хотелось бы избежать. Эйл-Агир убрал скафандр и сейчас рассматривал хандо своими оранжевыми глазами. Этот жест у плиа-рептил означал открытость чувств перед собеседником.
— Маленький хандо, — позвал навигатор, — тебе не понравилось местное светило?
Рин замер. Привычная реакция страха у представителей его расы. Почему вдруг рептил спрашивает его об этом? Неужели это какая-то проверка? Навигатор лизнул воздух своим раздвоенным языком, хотя историк не раз замечал, что в отличие от остальных этот рептил редко использовал этот способ получения информации.
— Ты боишься, — спокойно произнес Эйл-Агир, а затем развернулся обратно к затемнённому экрану. — Я бы хотел вздремнуть если ты не против, — рептил снова облачился в скафандр и тут же отключил светофильтры. — Если кто-то зайдет, то из-за яркого света не увидит, что я сплю на дежурстве. Будь добр разбуди меня если произойдет подобное.
Оцепенение прошло не сразу. Постепенно. Сначала зашевелились усы-вибриссы, забегали глаза в поисках подвоха. Потом чувствительность вернулась и к пальцам, а затем даже хвост ожил. Рин не знал, как поступить, он впервые сталкивался с подобным. Такому в центре его не готовили. Да и разве кто-то смог бы придумать нечто настолько невероятное. Чтоб один из старших офицеров находясь на дежурстве решил поспать, а представителя средней расы оставил караулить…
Какое-то время круглые ушки беспрерывно двигались в попытке уловить движение незваных гостей, но затем Рин понял, что никому и в голову не придет заходить на мостик, не в свое дежурство. Историк немного успокоился хотя на всякий случай вывел картинку видеонаблюдения за коридором, ведущим на мостик и наконец смог рассмотреть ближний космос. Яркие звезды сияли как рассыпанные драгоценные камни на черном покрывале. А голубой гигант словно самая огромная драгоценность затмевала своим светом все страхи и печали маленького хандо… дежурившего сегодня с удивительным и странным навигатором, который притворялся спящим.
* * *
— Эй, — легкие пощёчины вырвали меня из тьмы. — Сколько
