Книга Сердце старого Города - Софья Вель

— Королева Сильвия… — здорово звучит, — шепнул на ухо Алеон. «Рея» — откликнулось в памяти. Сильвия нахмурилась, пытаясь вспомнить, где слышала это прежде?

— Не выйдет, я человек. Как я стану королевой эльфам? — она выдохнула от терпкой ласки — Алеон легонько прикусил ей шею. Он настойчиво продолжил, Сильвия прогнулась дугой от несколько жестких, требовательных ласк — поцелуи чередовались с легкими укусами, а поглаживания — с тягучими сжиманиями.

— А мне кажется, в тебе есть капелька Старшей крови… — Алеон выразительно коснулся ушка девушки, нечаянно найдя чувствительную точку.

— Ум-м-м, — Сильвия не смогла уже ответить, но глумливая мысль успела проскользнуть: «Именно поэтому я такая одаренная…»

— Не начинай… — Выдохнул Алеон, продолжая бег пальцев, отвлекая её лаской и улыбаясь горячему румянцу, зацветшему на щеках возлюбленной. Тепло переливалось на кончики пальцев, растекаясь жгучей волной. И когда настойчивые пальцы скользнули к лону, обоим было жарко. — Сил, я сделаю тебя королевой, обещаю! Сильвия — Бессмертная Королева Эльфов.

Алеон не стал больше сдерживаться, ласки уступили ему самому. И Сильвия растворилась в обжигающем холоде земли вместе с пламенной силой, заполняющей изнутри.

Глава 7

Глава Седьмая. Зачарованный край. Неупокоенная

Луна ласково гладила белую кожу покойницы. Встать бы…

Встать и посмотреть на мир мертвыми глазами. Но встать не получалось. С самого заката никак не получалось… С самого заката, когда нож разбойников легко перерезал тонкую ниточку жизни…

Бригитта выросла на ферме, жизнь в доме отца была полна тяжелого труда, но в остальном благополучна. Из года в год все шло своим чередом: пахота, посев, прополка и полив, сбор урожая, — одно действо следовало за другим.

А потом пришел мор. И Бригитта осталась одна. Деревенский ксендз отвез девушку в монастырь. Бригитта освоила новый уклад: сон, ночное бдение, снова короткий сон, утренняя молитва, служба, послушание, дневное стояние, послушание, вечерняя, послушание, полуночная… Бригитта долго привыкала к длинным часам, посвященным молитве. Работа на послушаниях давалась ей легче. Настоятельницы менялись, как и ксендзы, а уклад оставался прежним. Так текли годы.

Бригитта, как и все в монастыре, мечтала о подвижничестве — претерпеть во имя Всевышнего виделось особым благословением. Но рутина окружавшего мира не оставляла места подвигу. Их земли обходили стороной степняки-язычники — маленькие города были не интересны кочевым племенам: ни тебе пастбищ, ни мзды. Зато на рынках таких городков-государств было очень выгодно торговать как своим, так и награбленным добром. Разбойничьи шайки не трогали монастырь из-за его бедности, а миссионерство среди настоятельниц было не в чести.

Неожиданно при монастыре образовался приют, донатор был очень богат, но оставался в тени. Если прежде любая попавшая под опеку собора девочка становилась послушницей, а потом и монахиней, то теперь возможности сироток стали значительно большими. При приюте работала школа, девочкам старшего возраста разрешалось осваивать определенные профессии, как то швея или кружевница. Лишь немногие приютские оставались после совершеннолетия в монастыре. Добрый меценат, оплачивающий содержание приютов, требовал трудоустройства для воспитанниц.

Настоятельница решила пойти дальше — она взялась заселять приютскими детьми обезлюдевшие земли. Все бы ничего, но меценат не одобрил затеи и потому не выделил на пионеров средств. Он напомнил настоятельнице, что первостепенная задача приюта — обеспечить детям безопасность и возможность к развитию с дальнейшей социализацией. А поселения в опустевших землях не отвечают ни первому, ни второму из требований.

В тот день мать-настоятельница очень злилась, а ее келейница, весьма словоохотливая женщина, тут же разнесла сплетню о настоятельнице и отказе мецената между другими сестрами.

Мать-настоятельница не отказалась от затеи, но решила отослать прежде самых сложных воспитанников. Бригитта пришла в восторг, когда настоятельница благословила ее, «крепкую крестьянскую косточку», на великий подвиг.

Только с одним у Бригитты была беда — дети. Сестра Бригитта ничего не знала о детях, а подростков и вовсе боялась: жестокие, бездумные, злые, развращенные, порочные. Бедную сестру «осчастливили» именно такими, да еще и с преступным прошлым или… настоящим.

Бригитта не могла спать по ночам, терзаемая страхом. Ей чудилось, что сироты скребут дверь, в надежде застигнуть монахиню в врасплох. «Тьфу, демоново отродье!» — в сердцах говорила монахиня, а потом осеняла себя знаком Творца. Однажды Бригитта не выдержала бессонных ночей, полных страха быть ограбленной и убитой своими же подопечными. Она наняла двух очень симпатичных, честных молодых воинов. Те клялись в любви к Творцу и очень искреннем желании помочь приюту. Весьма скромное жалование и совсем скудный рацион не отпугнул храбрых защитников покоя Бригитты.

Теперь Бригитта крепко спала по ночам… Правда отчего-то плохо спали сами сироты. Однажды в комнату монахини поскреблись на самом деле. Маленький мальчик, младший из приютских. Он был весь в синяках и шмыгал разбитым носом, подбирая кровавую соплю. Мальчонку трясло.

Бригитта всплеснула руками, опять подрались! Но мальчик молчал, крупная дрожь била его, не переставая. Бригитта растерялась. Ксендз и мать-настоятельница ничего не говорили о подобных ситуациях. Бригитта грозно прикрикнула на ребенка:

— Чего молчишь!? Говори, коли пришел!

Мальчик поднял на монахиню глаза. Бригитта отшатнулась, мальчик снова их опустил. Самая черная мысль пришла на ум. Но Бригитта отогнала ее.

Не осмотрев ребенка, не утерев его слез, Бригитта топнула ногой.

— Неча жаловаться. Не искушай ближнего своего, — все, что смогла сказать монахиня жертве чужой забавы. Мальчик еще раз посмотрел, теперь к «пропасти» в его глазах примешался еще и мрак.

К утру ребенка не было. Что с ним стало, осталось загадкой для близорукой прислужницы Собора. Дети притихли, никто не отваживался теперь дерзить Бригитте. А ей стало легко.

Обходительные молодые люди были всегда услужливы, Бригитта ни разу не пожалела о своем решении. Она научилась вовремя отворачиваться.

Все было так, пока разбойники не запросили жалование раньше срока. И тогда стало страшно самой Бригитте. Нужной суммы у монахини не было. Бригитта подозревала, что и мать-настоятельница не добавит недостающего. Но все же отправилась в родной монастырь. Дорога, с малолетними оборванцами растянувшаяся на несколько недель, теперь заняла не больше двух. Настоятельница выслушала Бригитту. Поджала губы, но неожиданно протянула мешочек с требуемыми средствами. Условие было только одно — «охрана», так опрометчиво нанятая сестрой Бригиттой, должна покинуть лагерь. Когда Бригитта разберется с этой проблемой, пошлет весть с голубем. Меценат был щедр, на поселения все же дадут необходимые средства, оставив там только старших. Младших велено в самом скором