когда мы еще в караоке были.
Я дома не ночевала, а он не звонил, не обвиняет меня?
Не выдержал, и к Веронике поехал?
Нет, она бы сказала…
— Я домой, — вышла в коридор и сняла с вешалки пальто. — Ты на работу?
Вместе с Максом вышли из его квартиры. Во дворе разошлись — он к машине, я к такси. Утро ясное, не по-мартовски тепло, дует приятный ветерок.
А мы с Марковым — как семья. Вместе проснулись, позавтракали и поехали по делам, не хватило лишь поцелуя.
Представила на секунду, что каждый день возвращаюсь в этот двор, в этот дом.
Вздохнула и забралась в такси.
По дороге с волнением пялилась в окно на прохожих. По подъезду поднималась осторожно, словно в ловушку иду.
Тихонько открыла дверь, вдвинулась в прихожую.
И под ноги мне со счастливым лаем бросился пушистый белый комок.
— Боже, — едва успела захлопнуть дверь, чтобы щенок не выбежал. Присела и улыбнулась, когда розовый язычок с усердием начал облизывать мне руки. — Ты откуда такой взялся? — потрогала мягкую шерстку.
Маленький и упитанный.
Прелесть какая.
— Понравился? — спросили над головой.
Давид вырос в проеме спальни. Уже выбритый, причесанный. В костюме, руки в карманах отглаженных брюк. Смотрит на нас с щенком и тоже улыбается.
— Как назовем?
— Где ты его взял? — поразилась. Выпрямилась и размотала шарф.
— Купил, — муж пожал плечами. Двинулся ко мне. Подхватил на руки щенка и прижал к себе. — Подумал, что нам…не хватает чего-то. Что-то у нас с тобой не так. Ругаемся. Ты дома не ночуешь. Я так не хочу больше, Лиля. Прости меня. А он, — Давид посмотрел на щенка. — Будем воспитывать. Заботиться. И когда родится наш малыш — уже будем с тобой ответственнее.
Смотрю на мужа во все глаза и поражаюсь, как Давид может быть таким…убедительным. Если бы я не провела вчерашний вечер в компании Ники и Эли — поверила бы ему, не задумываясь.
Какое же у него честное лицо.
Искренний голос.
И улыбка, теплая-теплая.
— Что скажешь? — Давид приблизился и поцеловал меня в щеку. Передал мне щенка. — Не выгонишь?
Он про щенка спрашивает, но будто о себе говорит.
Машинально забрала пушистый комочек.
— Мне в клинику пора, тебя ждал, — Давид засобирался. — Вечером увидимся?
— В семь? — сощурилась. — В ресторане сабантуйчик намечается.
— Буду, как штык, — пообещал Давид.
Он снова поцеловал на прощание, потрепал между ушек собаку.
Дверь за ним закрылась.
Постояла, прислушиваясь к шуму лифта и взглянула на щенка.
— Ну что? Посмотрим, что он сегодня наврет мне. Чтобы в семь часов быть у Вероники.
ДАВИД
Вышел из клиники и сверился со временем.
Шесть вечера — до сабантуя в ресторане еще час. Сегодня специально закончил дела пораньше.
Предвкушаю встречу с женой. И ночь. Сегодня я постараюсь, на полную выложусь, и буду делать это каждый день, будить ее поцелуями, и поцелуями же не давать спать.
Нам нужен второй медовый месяц.
И свадебные клятвы, как в фильмах.
Лиля любит такое.
Подошел к машине и наткнулся на Веронику.
Отирается у моей тачки на своих умопомрачительных шпильках. На них я тогда и повелся, не у каждой женщины ноги от ушей.
— Привет, зайчон, — кивнул. Открыл машину, уселся за руль.
— Эй, — Вероника выросла рядом и придержала дверь. — Привет, и все? Ничего, что я тебя тут жду?
— Ника, — побарабанил пальцами по рулю. — Ты требовала выбрать. Я выбрал жену. Ты права, ведь так нельзя. Я оступился.
— Еще скажи, подножку поставили, — она хмыкнула. — Дава. Давай без всей этой мишуры. Поехали ко мне. Мне нужен прощальный секс. Все всегда занимаются прощальным сексом — это закон.
— Кто все, зайчон? Я тебе на сообщение не ответил, — подался вперед. — Это следовало расценить, как отказ.
— А я предвидела. Потому и жду тебя здесь, — Ника постучала каблуком по асфальту. — До дома довезешь меня?
— Нет, я сказал.
— Тогда я под машину брошусь.
Вскинул брови.
Ника рассмеялась.
— Шутка. На самом деле, Давид. Дело серьезное, — она наклонилась, сунула голову в салон. В нос мне ударил аромат ее сладких духов. — Помнишь, у меня радиаторы сломались и мы всю ночь мебель двигали? Сосед еще приходил орать. Так вот. У него же потолок пострадал. А там ремонт. Новый. Сосед вчера опять явился скандалить. Ты бы слышал, как он меня обматерил. И я ему сказала, что мой мужчина с ним разберется. Ну, понимаешь, никто бы не выдержал на моем месте. Когда матами кроют с ног до головы. Что мне было делать, стоять, обтекать?
— Нет, правильно, что за себя заступилась, — глянул на часы.
Ерунда какая-то. Нет у меня времени слушать про ее соседа.
— Я сказала, что мой мужчина разберется, — Вероника придержала дверь, когда я беспалевно попытался ее закрыть. И вздохнула. — Сосед тогда ответил. Что пусть мой мужчина приходит. И он отрежет ему уши.
— Что? — моргнул.
— Уши отрежет, — повторила Вероника. — Там такой мужик. Явно из бывших братков. Давид, поехали со мной, пожалуйста.
— Чтобы мне уши отрезали? — возмутился. — Зайчон.
— А что мне еще делать? — она всхлипнула. — Дава, это и твоя вина тоже. Что у меня нет мужчины, который за меня заступится. Если бы ты не обманывал меня. То я бы попросила кого-то другого. Настоящего, любящего. Неужели бросишь меня теперь, не поможешь?
У нее на щеке, прямо на косметике, светлая дорожка от слезы осталась.
Выругался себе под нос и открыл вторую дверь.
— Садись, зайчон. Сейчас разберемся.
Вероника счастливо запорхнула в машину.
Привычным маршрутом покатил к ее дому.
Время есть еще. Быстренько суну деньги соседу Ники. Не умеет она договариваться. Есть такие суммы, которые заткнут любой рот.
Разберусь там.
И на крыльях любви полечу в ресторан к моей единственной.
— Из какой он квартиры, из этой? — на площадке остановился под квартирой Вероники и уже хотел позвонить в дверь.
— Постой, договорились, что он в семь ко мне зайдет. Сразу с работы, — перехватила Ника мою руку. — Поднимемся ко мне, Дава. Подождем, уже недолго.
Нехотя последовал за ней.
В квартире Ники наткнулся на накрытый стол.
На две персоны.
Два бокала и шампанское в ведерке.
Свечи в розовых подсвечниках.
Из духовки пахнет жареной свининой.
— Это что? — с подозрением обернулся и наткнулся на невинный взгляд Ники. — Зайчон. Если никакого соседа нет и ты меня сюда заманила для прощального секса…
Меня прервал звонок в дверь.
— Вот, я же говорила, — чему-то обрадовалась Вероника и поскакала в прихожую.
Вышел за ней.
Ника глянула в глазок.
И охнула.
Обернулась.
И такое у нее лицо — будто в лотерею
