вид который переживал вместе с хозяином дома. — Жди здесь! Мне конь ещё понадобится!
Выдержав паузу, во время которой, что у Юлии, что у отца, сердце замерло в предчувствии ужасного, Азарьев строго вопросил:
— Ты откуда вдруг?
— Встретил одного человека, — улыбнулся Лев. — Оттого и воротился. Пистоль прихвачу, мало ли что.
— Куда?! — строго воскликнул отец и отправился следом.
Только ответа получить не удалось, как ни угрожал, как ни пытался заставить остаться дома. Оттолкнув начавшего паниковать отца в сторону, Лев поспешил вернуться на двор. Он схватил переживающую за происходящее Юлию в объятия и резко одарил её губы крепким поцелуем:
— Запомни…. пожалеешь, если оттолкнёшь меня, — Лев так же резко толкнул её в сторону, после чего взобрался на коня, взмахнул пистолем и умчался прочь.
— Стой! Где охрана? Задержать! — указал конюху вышедший на двор Азарьев.
Тот тут же кинулся выполнять приказание, а Юлия прильнула вновь к отцу:
— Что теперь будет? Где они все? Зачем пистоль?
— Ничего, милая, ничего… Будем ждать… Надеяться и ждать…
Глава 34
— Господи! Не остави нас, тебя оставляющих ежеминутно! Не отрини нас, тебе изменяющих непрестанно! Помоги нам, рабам твоим, — не договорила Юлия молитву, стоя у окна.
Она оторвала взгляд от яркой звезды, к которой обращалась, как к Господу. Вздрогнувшая от того, что кто-то открыл дверь, Юлия оглянулась. Прокравшаяся в спальню в ночной сорочке сестра с испуганным видом облокотилась на закрытую дверь и молчала…
— Алёна? — подошла Юлия с беспокойством и остолбенела от того, что сестра, широко раскрыв глаза, прошептала:
— Он убит…
В наступившую затянувшуюся паузу Юлия не знала, как реагировать.
— Он умер, — прошептала вновь сестра, и Юлия взяла её за руку:
— Кто?… Алёнушка? Ты когда вернулась? Ты где была?… Ты о чём?
— Он мёртв, — шла за сестрой Алёна.
Посадив ту в кресло и укрыв плечи пледом, Юлия встала перед нею на колени:
— Ты где была?
Взглянувшая в глаза её Алёна выдержала паузу, подбирая слова:
— Она прислала мне записку, и я пошла.
— Кто? — вопросила Юлия, когда сестра вновь замолчала.
— Его любовница… А та девица с Фабио была, — прослезилась Алёна.
— Чья любовница? Я не понимаю ничего, — тревожилась всё больше Юлия.
Она поспешила налить в стакан воды и подать его сестре. Когда та его осушила, села рядом на стул:
— Рассказывай всё с самого начала?
Алёна же взяла её за руку и поспешила увести в свою спальню. Там она взволнованно достала из-под кровати скомканное платье и разложила его на полу. Юлия в шоке уставилась на размазанные по платью пятна крови и молчала…
— Я получила записку от любовницы Льва и отправилась к ней, поскольку в записке она просила приехать только меня и в секрете, что у неё есть важные сведения обо Льве, — стала тихо рассказывать Алёна, то прохаживаясь по комнате, то садясь в кресло, не находя себе места. — Я не хотела беспокоить тебя раньше времени, да и ты была тем временем занята с Гаспаро… Оказалось, что она не слала мне записки. Я её застала на пороге… Она же рассказала, что Лев мечтает нас с тобой уничтожить, чтобы всё наследство досталось только ему. Только планы его все разрушились. Мы с ней вдвоём отправились туда, куда она хотела поскорее прибыть… На место дуэли Льва и Гаспаро. Что и как не знаю, не понимаю, — расплакалась вдруг Алёна и уткнулась в ладони.
— Что случилось? Кто погиб? — чуть ли ни кричала полная страха Юлия.
Она трясла сестру за плечи, слёзы брызнули из глаз, и Алёна продолжила, еле успокаивая себя:
— Мы ждали в зарослях, когда все разойдутся, оставив лежащее в высокой траве тело… Это был Лев, понимаешь? А его любовница грозит, чтоб молчала и помогла. Мы вдвоём переложили тело в телегу, с которой приехали, и вернулись в тот дом, в дом этой распутной женщины. Она ещё раз пригрозила, чтоб я молчала, и выгнала.
— Боже, Алёнушка, — крепко обняла сестру Юлия…
Всю ночь они провели вместе, то плача, то успокаиваясь, не представляя, что теперь будет. Только надежда, что может лучшие новости прибудут по утру, тешила…
Утром же, когда ещё не рассвело, они только успели умыть лица, как прибывшая служанка сообщила немедленно спускаться вниз, что в дом прибыли некие гвардейцы с депешей и отец ждёт их. Взволнованные, еле скрывая в себе царящий страх, сёстры взяли по горящей свече и послушно спустились.
Так и предстали перед отцом и гвардейцами в халатах и чепчиках на головах. Что те, что другие, смотрели друг на друга так, будто и слов не нужно было, дабы понять ужасные новости…
— Мой сын…. моя последняя кровь…. Лев, — глядя в трясущееся в руках письмо, молвил Азарьев и не верил в случившееся. — Погиб на дуэли?
— Эти двое новых гвардейца тем самым очернили нас, — добавил гвардеец.
Он встретил строгий взгляд Азарьева. В то же время на пороге дома, дверь которого так и оставалась открытой, медленно показался Гаспаро. Он несмело шагнул в холл и все, кто там находился, обратили внимание на него. Он по их лицам видел уже, что худые вести в дом пришли скоро…
— Мы не хотели, — молвил Гаспаро, и Азарьев вздрогнул. — Фабио ранен, но не стрелял. И я не стрелял… Я помню лицо убийцы, но должен ещё выяснить всё прежде, чем обвиню его.
— Дуэль была? — тряхнул письмом Азарьев, и Гаспаро кивнул:
— Да…. была, но кроме нас троих там был ещё кто-то, кто выстрелил из зарослей кустов. Клянусь, Павел Александрович…. не убивали, не мы. Я приведу к Вам убийцу! — волновался он, но Азарьев указал рукою на дверь:
— Уходите…. и Вы уходите, — попросил он уйти и других гвардейцев.
Только те послушно стали удаляться, Юлия закрыла в ужасе рот, из которого вырвалось:
— Любимый, нет…
Азарьев оглянулся на дочерей, а те резко сорвались с места и умчались обратно в комнаты…
Глава 35
Тихий в трауре день прошёл, и ночью так никто и не спал. Сдерживая переживания в себе, пытаясь прогнать воспоминания, Павел Александрович всё же лег в постель. Только что-то всё больше и больше давило на грудь. Боль росла. Тоска поглощала. Совершенное одиночество казалось бесконечным, будто вело за собой по тёмному коридору, в конце которого не будет уже света никогда, как и пути назад…
Не переодеваясь ко сну, Алёна и Юлия осторожно подошли к его спальне. Алёна надела плащ и треуголку, которые несла в руках и кивнула сестре. Та лишь пожала
