парка и кусты.
— Тут всегда сидят влюблённые парочки, — улыбнулась Айрэнн. — Сегодня почему-то никто не сидит.
Айрэнн прошла по полянке к лавочке и села на неё.
— Романтика! Ощущаю себя невестой графа, — хихикнула она.
— А ты знаешь, кем была невеста графа? — спросила я, чтобы проверить её знания. Сама я разглядывала Охотницкий Павильон, который был совсем небольшим, и скорее всего, раннее выполнял складскую функцию.
— Конечно же, графиней! — со всей уверенностью заявила Айрэнн.
Может, она не знает всей легенды? А может, Нелли Рокпок придумала страшилку ради сенсации своей книжки?
Я вышла на полянку, и, скрестив руки на груди, принялась расхаживать по ней взад-вперёд, пребывая в лёгкой задумчивости. Украдкой смотрела на Айрэнн. Девушка мечтательно разглядывала облака в небе, погружающиеся в сумерки.
— А откуда ты знаешь, что именно тут граф признавался в любви своей графине? — спросила я.
— Об этом написано в историческом романе у Тайлеса, — назвала Айрэнн фамилию известного классика. — Конечно, там всё красивый художественный вымысел, то Тайлес подробно описал и то, как строились эти строения, как приглашались архитекторы, как потом граф влюбился в девушку из соседнего поместья и водил её по аллее до этой скамейки, где они сидели, беседовали, а потом он её по той же аллее провожал обратно. Аллеи этой не осталось, но предположительно она вела до центрального входа.
— Очень интересно, — заметила я. — А чем окончился этот роман?
— Грустно. Граф умер, не вынеся позора чести от долгов, его невеста пропала. Роман Тайлеса «Гаулы» имеет неопределённую концовку, — пожала плечами Айрэнн.
— А кем была мать этого графа, ты знаешь? — задала я очередной провокационный вопрос из вчерашней вычитанной легенды.
— Графиня. Она жила в отдельной Усадьбе. У неё очень рано умер муж, и она стала добровольной затворницей, — поведала Айрэнн. — Мы, кстати, можем сейчас сходить в ту сторону. Там же я тебе показывала берёзу, помнишь? Мы можем её навестить!
— Ну, сорок минут у нас есть, — я посмотрела на часы.
— Мы быстро. Грех побывать в парке и не сходить в гости к берёзке!
Внутренне я согласилась с Айрэнн. И мы пошли навестить дерево.
— Ты, наверное, не поверишь, но в последние дни мне стало особо хотеться в этот парк, — несмело призналась Айрэнн. — Как будто меня сюда зовут. Причём мне немного страшно — меня зовёт одно запретное место.
— Запретное место? — удивилась я.
— Да. Именно та самая Усадьба Графини, — сказала Айрэнн шёпотом.
Она замолкла, и всю дорогу до аллеи, ведущей к берёзе и к дубу, где я встретила таинственных детей, не проронила ни слова. Я постеснялась её отвлекать от размышлений. Тут же вспомнила, что Айрэнн говорила про тот дуб — будто дуб «не пускал» её к Усадьбе.
Мы до берёзы. Отчего-то мне стало тревожно. Но я не смогла понять причин этого состояния, будто кошки заскреблись. Вроде и не темно вокруг было. Я украдкой наблюдала за Айрэнн. Похоже, подруга внутренне успокоилась, и когда мы подошли к берёзе, Айрэнн совершила привычный ритуал. Подошла к дереву и встала к нему спиной, облокачиваясь на могучий ствол. Лицо её выражало умиротворение и покой. Она глубоко вдохнула свежий вечерний воздух. И прикрыла глаза.
— Это незабываемо. Даёт новые силы, — улыбнулась Айрэнн. — Клот, спасибо тебе, что сопровождаешь меня!
Я пожала плечами:
— Да мне как-то и не в тягость.
Осмотрелась по сторонам. Все люди оказались далеко. На миг возникла удивительная иллюзия, что мы одни совсем в парке. И, как это ни странно, Айрэнн в тот момент посетили те же мысли. Она спросила тихо, не открывая глаз и стоя спиной к берёзе:
— Клот, а представь, что было б, если бы абсолютно все люди вдруг исчезли, и остались бы только деревья, животные и такие как мы?
— Что ты имеешь в виду под «такими как мы»? — задала я вопрос.
Айрэнн на миг растерялась. Она открыла глаза и, столкнувшись с моим взглядом, потупила свой.
— Ничего, — улыбнулась робко она. — Просто тогда мы бы поняли, сколько нас мало, и как важно, что мы есть, важно и для Природы, и для всех остальных обычных людей.
Что Айрэнн хотела этим сказать — я не поняла в тот момент. Но мысли у Айрэнн весьма интересные. Моё настроение совсем в тот момент не располагало к философским беседам. Мною овладело непреодолимое желание уйти из этого парка.
— Клот, давай тут погуляем ещё чуть-чуть, — несмело сказала Айрэнн.
— Я бы с удовольствием, но меня дома ждут, волнуются, — придумала я отговорку.
— О, Клот, извини. Я как-то не подумала… Ты живёшь далеко, тебе ещё и ехать надо, — Айрэнн засмущалась. — Пойдём скорее тогда!
Айрэнн казалась задумчивой, молчаливой и печальной. Я же шла сосредоточенной, готовой каждую минуту к тому, что что-то должно произойти — такое у меня было не обычное внутреннее состояние.
И в тот момент я впервые увидела ИХ. Это случилось, когда мы уже почти вышли на аллею, ведущую к прудам, налетел резкий порыв холодного неприветливого ветра. Такой же ветер прилетал и тогда, когда я подошла к дубу, и на меня чуть не свалилась ветка. Ветер подул нам прямо в лицо. И если Айрэнн зажмурилась и закрыла голову руками, я отвернулась, чтоб ветер чуть подул мне в спину, и пошла задом наперёд.
А когда я повернулась, я увидела примерно в двадцати метрах от нас три фигуры. Они шли медленным чинным шагом по той самой дорожке, в одну шеренгу, нога в ногу. На них длинные чёрные плащи. Руки спрятаны в карманах. Фигуры высокие и похожи между собой — худощавые, долговязые, молодые на вид. Казалось бы — идёт компания троих прохожих, прогуливаясь по парку. Я бы и вовсе не обратила на них внимания, если б не их волосы. Вернее, обратила бы, но приняла бы их за женщин, и быстро выкинула из головы. Если бы только не читала Рокпок.
Волосы их очень длинные. Под порывом ветра они разметались. Волосы одного из них, шедшего справа, чёрные как смоль, прямые и густые. Волосы другого, шедшего посередине — почти платиново-белого оттенка.
